"Джудит Крэнц. Школа обольщения " - читать интересную книгу автора

жизнь Ханни, и, поскольку ей не с чем было сравнивать, она принимала то, что
имела.
Проведя два года в местном детском саду, Ханни поступила в начальную
школу имени Ральфа Уолдо Эмерсона во Фремингэме. С первых дней учебы она
начала понимать, что чем-то отличается от одноклассников. У всех были
матери, братья и сестры, а у нее - одна Анна, которая и родственницей-то
вовсе не являлась. Отца же она видела только за обедом, и он вечно спешил. У
всех была повседневная семейная жизнь, в которой находились поводы для
шуток, драк и клубящихся эмоций, и эта жизнь восхищала и озадачивала Ханни.
Однако у ее товарищей по школе не было кузенов, живущих в огромных поместьях
в Уэллсли и Честнат-Хилл, или в великолепных городских домах на
Луисбург-сквер, или в особняках Балфинча на Маунт-Вернон-стрит. У них не
было тетушек, состоявших в "Сьюинг-Серклз" и ходивших на вечера вальса к
миссис Уэлч, и не беда, что они теперь так редко наезжают во Фремингэм. А
еще у товарищей Ханни не было дядюшек, закончивших Гарвард, игравших в сквош
или плававших на больших яхтах, посещавших "Сомерсет-клуб" или "Юнион-клуб",
"Майопия-Хант" или "Атенеум". И никакие тетушки не водили ее одноклассников
по пятницам на концерты Бостонского симфонического оркестра.
У Ханни вошло в привычку хвастаться своими родственниками, кузинами и
их домами, чтобы все думали, что отсутствие матери, братьев и сестер, а
также нормальной домашней жизни не имеет для нее значения. Постепенно
одноклассники разлюбили Ханни, но она не перестала хвастаться, потому что не
совсем понимала, на что они обижаются. Очень скоро дети перестали играть с
ней после школы, приглашать к себе домой и принимать в свои компании. Она
начала сравнивать их со своими принадлежащими высшей касте кузинами, и
сравнение становилось все более неблагоприятным. Хотя кузины не то чтобы
ненавидели ее, но и не сказать, чтобы любили. Медленно, неизбежно,
неумолимо, не понимая причины, Ханни превращалась в абсолютно одинокое
существо. Анна пекла все больше вкусных вещей, но даже яблочный пирог с
ванильным мороженым не помогал избавиться от чувства неприкаянности.
И поговорить об этом было не с кем. Ханни и в голову не приходило
поделиться с отцом, как она переживает. Они никогда не говорили о своих
чувствах и, похоже, никогда не заговорят. Она интуитивно понимала, что отец
будет недоволен, если узнает, что дочь несчастна. Отец часто говорил ей, что
она "хорошая девочка, правда, слишком мрачная, но скоро она это перерастет".
Хорошая девочка не может, просто не смеет дать понять отцу, что ее не любят
или не одобряют за пределами семейного круга. Отсутствие популярности
ребенок начинает считать окончательным приговором, вынесенным по причинам,
которых он не понимает, зато понимают все остальные. Ребенок принимает этот
жестокий приговор и стыдится сам себя. Унижение, причиняемое
непопулярностью, так велико, что ребенку приходится скрывать его от всех,
кто еще любит и принимает его. Эта любовь слишком драгоценна, чтобы
рисковать ею ради правды.
Но когда подошло время и тетушки наперебой стали настаивать, что Ханни
необходимо послать в школу танцев, даже упрямый Джозия Уинтроп был вынужден
согласиться. Слишком сильны были в его крови бостонские традиции, чтобы
противостоять необсуждаемому священному обычаю - занятиям в танцевальном
классе мистера Лэнсинга де Фистера. Это считалось само собой разумеющимся и
не нуждалось в обосновании, просто входило в число врожденных привилегий
Ханни, как и будущее членство в "Обществе колониальных дам". Джозия не