"Джудит Крэнц. Все или ничего" - читать интересную книгу автора

в несколько уединенных уголков - в замкнутый мир, где взору вдруг
открывались небольшие фонтаны со ступенями, обсаженными гераниевыми кустами,
которые разрослись так буйно, что почти скрывали старинную ограду из
терракотового камня.
Оставив машину у входа, Джез вбежала в дом, с наслаждением ощутив
прохладу, всегда царившую там даже в жаркие сентябрьские дни. В первый
момент эта прохлада могла вызвать легкую дрожь, ведь стены дома были
полуметровой толщины, но у Джез это не рождало неприятных ощущений,
поскольку даже воздух источал ностальгические ароматы ее детства, к которому
примешивался неуловимый запах костра. Этот тонкий, не поддающийся
определению специфический аромат, остававшийся неизменным, сколько бы
столетий ни прошло, она ощущала только здесь. Он исходил от огромных
испанских комодов и сундуков, от массивных кроватей с резным изголовьем и
стульев с высокими спинками, кресел красного дерева, некоторые из которых и
по сей день были обтянуты кожей, доставленной семье Валенсия на кораблях,
добиравшихся сюда из Испании еще вокруг мыса Горн. Толстые персидские ковры,
которые в первые годы существования гасиенды покрывали плотно утрамбованные
земляные полы, теперь устилали сменившую их плитку и гладко оструганные
деревянные доски. Каждое поколение пополняло гасиенду своей мебелью,
картинами и произведениями искусства, но ничто не нарушило изначальный
испанский "колониальный" стиль внутреннего убранства, этот дух простоты и
постоянства, в котором присутствовало куда больше мужского, нежели женского
начала.
И сегодня, как это случалось всякий раз, когда она возвращалась в дом
после долгого отсутствия, на нее вновь нахлынули воспоминания о вечерах ее
детства, когда она, заботливо укутанная, уютно устроившись в глубоком
темно-коричневом кожаном кресле перед камином в музыкальной комнате,
смотрела, как на потолке с дубовыми перекрытиями играют тени от языков
пламени, и вместе с родителями слушала пластинки с записями песен "Битлз".
"Много ли найдется таких людей, которые, вдохнув знакомый с детства запах
дыма и мысленно услышав "Земляничные поляны", почувствуют подступающие к
горлу слезы?" - подумала Джез, но, тут же выкинув эту мысль из головы,
быстро прошла на кухню, где суетилась повариха и ее давний друг Сьюзи
Домингес.
- Сьюзи, моя дорогая и единственная, как ты поживаешь? - Крепко обняв
ее, Джез почти подняла хрупкую, миниатюрную женщину.
- Для разнообразия сегодня решила поработать подольше, - с
удовольствием ответила та.
Сьюзи относилась к той породе поваров, которые счастливы лишь в том
случае, если на кухне царят суматоха и движение. Только позволь ей, и Майку
Килкуллену пришлось бы приглашать гостей к ужину по крайней мере три раза в
неделю. Будь на то воля Сьюзи, и просторная кухня, где когда-то несколько
поваров-китайцев трижды в день готовили обильную трапезу на большую семью,
вновь наполнилась бы людьми. Теперь же ее хозяин обычно ужинал в
одиночестве, за исключением тех выходных, когда на гасиенду приезжала Джез,
но сегодняшние приготовления к воскресной фиесте вполне отвечали ее
представлениям о гостеприимстве.
- А где отец?
- Там, в лощине, подгоняет рабочих. Сейчас мне некогда беспокоиться о
нем, мои мысли заняты жареными цыплятами к ужину.