"Авенир Крашенинников. Затишье " - читать интересную книгу автора

помышляя о том, что сейчас могут его разоблачить и вывести, ринулся туда
Бочаров. И увидел Наденьку. Чуть наклонив голову набок, полузакрыв глаза,
она легко отдавалась воле высокого подтянутого армейского поручика. Поручик
держал ее небрежно, умело. Костя едва не заплакал. Но его толкали, теснили к
стене, спины загородили танцующих.
- Ага, вот вы где, - обрадовался подпоручик Михель. Он был слегка
навеселе, глаза блестели. - Какова дочка вашего начальника! Богиня!.. Что с
вами, Костя?
- Душно немного.
Вальс запутался в висюльках люстры, затих. Прямо к Косте и Михелю
поручик сопровождал Наденьку. Она раскраснелась, под платьем подымались и
опадали маленькие груди. Косте захотелось пасть перед нею на колени.
- Жорж, - сказал поручик, - куда ты пропал?
- Подавлял бунт бутылки шампанского. Разделял и властвовал, подражая
тебе.
- Все язвишь! Кто это с тобой?
- Позвольте представить моего друга Константина Бочарова, - кивнул
Михель Наденьке.
- Мы знакомы, - просто сказала она.
- Вот как?.. Поручик Стеновой! - по привычке щелкнул каблуками поручик.
- Мы зовем Стенового человеком с пальмовой ветвью, - засмеялся
Михель. - Когда он появляется среди каннибалов, они обращаются в кротких
овечек.
Снова загремел оркестр, поручик предложил Наденьке руку.
- Ликует буйный Рим, - сказал Михель с какой-то внезапной злостью.

глава пятая

Неужели Смышляев прав: слишком много взял на себя Иконников. Куда он
толкает юношей, у которых звон своей крови заглушает залпы и колокола? Что
там осторожность? Александр Иванович не устает о ней твердить, прокламации
взывают к ней! Обо всем забывают семинаристы.
Саша Пономарев в Чермозе пришел в гости к знакомому учителю, за столом
кричал:
- Надо уничтожить весь государственный порядок! Нам нужна демократия!
Учитель донес мировому посреднику, Сашу схватили.
Иван Коровин вздумал читать прокламацию "К молодому поколению"
церковному старосте... А где были глаза у Михаила Констанского, неужто не
видел священника среди своих знакомых?
Не Иконников толкает их: они идут к нему! Нет, не Иконников заставляет
их искать среди строчек Герцена, Чернышевского, Михайлова призывы к борьбе!
Юность не может мириться с мерзостью, ложью, рогатками. "И не во мне дело, -
старается оправдать себя Александр Иванович. - Не будь меня - нашли бы
другого. И я сам водоворотом был притянут в середину. Бочаров пока еще
прихвачен краем, но логика центробежной силы одна... Смышляев оказался
слишком плавуч, его отнесло в тину..."
Однако оправдания не было. Иконников снова и снова повторял имена тех,
кто пока еще на свободе. Они теряли свое живое значение, становились
списком - поминальником. И не комната была, а высокие, послушные каждому
звуку своды церкви. И он стоял перед аналоем в полном облачении.