"Авенир Крашенинников. Затишье " - читать интересную книгу автора

чиновника особых поручений было только вежливое внимание.
- Что вы обо всем этом думаете? - повернулся к нему Лошкарев, когда
подполковник, снова сыграв каблуками, закончил.
- Необходимо внимательно рассмотреть причины каждого волнения, -
поднявшись, ответил Иконников. - Только тогда можно будет обобщать.
- Я не требую от вас исследований, - досадливо поморщился губернатор. -
Лишь первое впечатление.
Иконников, чуть прищурясь, глянул на портрет императора, лаково
блестевший над Лошкаревым; император был подробнейше выписан среди тяжелых
знамен на белом иноходце, изящно попирал розовый вольтрап с золотыми
царскими вензелями.
- Это уже второе впечатление, ваше превосходительство. Первое было в
феврале. Крестьяне приняли манифест, также примут уставные грамоты. Затем
вспыхнут волнения, когда начнется размежевание земли...
- Верно он говорит, - обрадовался Комаров. - Не давать поблажки
сегодня. В бараний рог скрутить сочинителей, поджигателей, студентов!
- Государь предупреждал нас, - остановил его Лошкарев, - в столь
сложной обстановке действовать спокойнее, возможно осмотрительней и мягче.
- Частное сообщение, ваше превосходительство, - опять вытянулся
Комаров. - В Пермь административно прибыл бывший студент Горного института
Бочаров. Хранение прокламации "К молодому поколению". Поселен в Разгуляе у
вдовы Поликуевой.
По сухому лицу губернатора пробежала тень, губы вытянулись, обнажив
белые десны:
- Мы изгоняем от себя, они гонят к нам. Сами широко сеем... Вы
свободны, господа!

Иконников с облегчением втягивал в ноздри студеный воздух, Кучер его
Яков обернулся с козел, стянул с себя маску наличника:
- Шибко гнать-то, Александр Иванович?
- Шажком поедем.
Он поудобнее устроился в легковых своих санках, прикрылся полостью.
Голова была тяжелой, покалывало под лопаткою. И все-таки день опять позади,
и в библиотеке ждет жена, ждут товарищи.
- Трогай, Яша.
Кучер перебрал вожжи, чмокнул, лошадь шагнула боком, опытно отрывая
приставшие полозья. Поплыли назад городская управа, мужская гимназия. У
лавок Хребтова, Юхнева и Сыропятова толпились девицы: покупали бумажные
маски и золоченые позументы. Пермь готовилась к святкам. В домах чистили
сюртуки и жилетки, крахмалили манишки, дышали на сапоги. Ресторатор
Голованов поклялся, что угостит до одури, до сблева своих завсегдатаев.
Щами, жарким из поросенка, сычугом, просовой кашей, орехами и водкой
накачаются солидные горожане. Парни и девушки в вывернутых шубах, в саванах
будут бегать по домам, целоваться в темных уголках. Старики закряхтят над
преферансом. В Благородном собрании мадам Лошкарева и прочие
дамы-благотворительницы заведут концерты, балы, лотереи-аллегри.
Мошна, сытость, наряды - чем иным волнуются их закоснелые умы? Мимо
них, не задевая, не тревожа, проходят эпохи, не для их глаз создают гении
свои вдохновенные книги и полотна. Для кого же? Ангел-император и иже с ним
громко ратуют за всеобщее образование и тайно удушают его. Ибо образование -