"Иосиф Игнатий Крашевский. Гетманские грехи" - читать интересную книгу автора

меня к себе, и она заранее заявила мне, что всякое благодеяние с его
стороны для нас неприемлемо.
Клемент взглянул на него, пожал плечами и не сказал ничего.
- Должен тебе признаться, - начал он снова, когда они очутились в
глубине сада, - что я, имея на все это свою точку зрения, имел для тебя
некоторые проекты. Убежденный в том, что мать со временем смягчится и
изменит свое несправедливое отношение к гетману, я предполагал сам отвезти
тебя в Белосток и представить нашему пану. Приближается торжество св. Яна,
у нас будет множество гостей - в толпе легко можно пройти незамеченным.
Вот я и думал, что ты вмешаешься в толпу, потом представишься
гетману, и я уверен, что гетман отнесся бы благосклонно к сыну своего
прежнего служащего, которого он всегда любил... Кто знает, какие бы вышли
из этого последствия?
Теодор, которому понравилась эта мысль, не отвечал ничего, потому что
был уверен, что она неисполнима. Воля матери была слишком явно выражена.
Доктор не настаивал больше; он в задумчивости прошелся несколько раз
по саду, потом взглянул на часы и вместе с Теодором вернулся к
егермейстерше. Он сел подле нее на кровати, и, видя, что она не спит,
завел разговор на посторонние темы.
Беата жаловалась, что силы оставили ее, как раз тогда, когда они ей
всего нужнее.
- Они быстро вернуться, - сказал Клемент, - и я мог бы найти
средство, чтобы это случилось в самое непродолжительное время, но для
этого надо... для этого надо...
- Чего же надо? - спросил сын.
- Чтобы вы, сударь, приехали ко мне сами завтра утром за лекарством,
которое я приготовлю, и осторожно, не взболтнув, привели его матери.
- Да я готов хоть сейчас ехать! - воскликнул Теодор.
- Как? Он должен ехать в Белосток! - прервала мать.
- А что такое? Белосток и мой дом зачумлены что ли? Что случится с
вашим сыном, если он заглянет в мою усадьбу?
Беата, сдвинув брови, хмуро поглядела на доктора.
- Было бы просто смешно, - прибавил Клемент, - если бы вы запрещали
ему даже по своим делам ездить в город только потому, что вы не желаете
иметь сношений с гетманским двором.
Егермейстерша слегка покраснела и не решилась возражать, а доктор
прибавил добродушным тоном:
- Ну, значит - решено! Я буду ждать завтра, но только его и никого
другого. Юноша проедется, рассеется, и это будет ему полезно.
Говоря это, он встал и, избегая возражений со стороны больной,
поцеловал ее руку и поскорее ушел. Уже сидя в кабриолете, Клемент еще раз
напомнил Теодору, чтобы он сам приехал к нему.
Когда сын вернулся к матери, он должен был выслушивать ее упреки
доктору за чудачество и за упрямство, с которым он требовал выполнения
своих сумасбродных проектов. На другой день обеспокоенная егермейстерша
снова призвала к себе Теодора, готовившегося к отъезду, и стала упрашивать
его не задерживаться в городе и у доктора, а поскорее возвращаться, так
как она будет бояться за него.
- Никакое лекарство не поправит того, что причинит мне это
беспокойство. Ты знаешь, как я ненавижу этот город, самого гетмана и всех