"Юзеф Игнаций Крашевский. Старое предание (Роман из жизни IX века) " - читать интересную книгу автора

- Неверно ты говоришь, старик, - возразила Вишова, - такие-то хуже тех,
что нападают с ножами да с палицами. Ну, да воля твоя, не моя...
И она, что-то бормоча, быстро повернула к усадьбе, не оглядываясь.
Только войдя во внутренний дворик, она замахала бабам, которые забились по
углам, и все бросились врассыпную, прячась кто куда. Во дворе остались лишь
несколько работников да два сына хозяина.
Хенго вошёл, озираясь со страхом, но с виду держался храбрецом.
Мальчишка его, не слезая с лошади, въехал за ним во двор. Все стояли и,
с любопытством глядя на них, вполголоса переговаривались.
Виш повёл рыжего в дом.
Старая бревенчатая изба, проконопаченная мхом, стояла посередине,
возвышаясь среди других построек; в дверях с высоким порогом, по старинному
обычаю, не было никакого запора, потому что их никогда не запирали. Из сеней
влево вела дверца в просторную горницу. Пол в ней был земляной, гладко
убитый и устланный свежей травой; в глубине виднелся сложенный из камня
очаг, в котором никогда не угасал огонь. Дым из него поднимался кверху через
щели в крыше. Стены и балки под потолком почернели от сажи. Кругом вдоль
стен тянулись лавки, прилаженные к пням... В углу стоял большой стол, а за
ним дежа для квашни, покрытая белой полотняной тряпкой. Над ней висели
засохшие венки и пучки каких-то трав. На столе под вышитым рушником лежал
початый каравай хлеба и возле него нож. У дверей на лавке стояло ведро с
водой и ковш. В углу, в глубине, между прикрытых тряпками кадушек стояли
небольшие жернова.
Маленькое окошко, закрывавшееся ставнем изнутри, было теперь распахнуто
настежь, и в него пробивался скудный свет, достаточный, однако, чтобы в
горнице можно было осмотреться.
Переступив через порог, Виш подал гостю руку, поклонился и, обводя
рукой вокруг, сказал:
- Вот хлеб, вот вода, а вот огонь и лавка - ешьте, пейте, грейтесь,
отдыхайте, и да будут с вами добрые духи.
Хенго неловко поклонился ему.
- Мир дому сему, - выдавил он из себя, словно поперхнувшись, - да
минуют его недуги и печали.
С этими словами он сел на лавку, а Виш, отрезав ломоть хлеба, переломил
его с гостем и, поднеся ко рту, съел, что вслед за ним сделал и чужак.
Все это продолжалось с минуту. Гость был уже торжественно принят и
получил некоторые права. Женщины не показывались, но, должно быть,
разглядывали чужеземца в щёлку, потому что до ушей его доносился шёпот и
заглушённый смех.
- А теперь, - начал Хенго, - когда вы оказали мне гостеприимство, я
покажу вам, пока ещё день на дворе, что я привёз. Вы увидите своими глазами,
что обмана тут нет, а посмотреть есть на что!
Старик ничего не ответил, и рыжий пошёл к дверям; кто-то из челяди
проводил его под навес, где уже расположился мальчик с лошадьми.
Герда сидел на бревне, с любопытством поглядывая по сторонам и
прислушиваясь... Тюки лежали возле него на земле. Хенго взял два тюка, с
силой поднял их и ловко взвалил себе на плечи, видимо желая избежать помощи
чужих или похвалиться своей ловкостью. Неся тюки по двору, он, казалось, и
шагал нарочито легко и бодро, будто не чувствовал тяжести. Слегка
пригнувшись в дверях, он вошёл в горницу, и тут, у окошка, на широкой лавке