"Петр Краснов. Кинематограф " - читать интересную книгу автора

догонит родную свою сестру - Америку.
К этому оно идет, мягко направляемое твердою рукою...


Поездка на Иссыкское озеро

*Извиняюсь перед читателями и за простоту темы, и за изложение. Теперь,
когда кровавые события разыгрываются на Ближнем Востоке, так мучительно
тяжело чувствовать себя песчинкой, затерявшейся в пустынях Центральной Азии
и читать телеграммы в газетах на 16-й день после событий. Темы буквально
вянут под пером.
Верненский уезд, эта житница Туркестана, богат кроме того еще и
поразительными красотами природы. Его часто называют Швейцарией Семиречья -
сравнение в достаточной степени пошлое, избитое и неподходящее. Виды
Семиречья совершенно непохожи на виды Швейцарии. Горы его более угрюмы,
ледники больше и неправильнее, озера реже и меньше, и вся природа
Заилийского Алатау какая-то неприглаженная, непричесанная, совершенно не
похожая на покрытую дивными дорогами и дворцами-отелями, сверкающую
красивыми городками природу Швейцарии. Там уже нет тайны природы, там
природа послушный рабочий и слуга, кельнер в громадном отеле "Швейцария";
здесь же все полно тайны, здесь часто слышишь - "на этом месте людей и скот
каждую зиму давит", давит, как мух, спускаемых с круч лесом.
К числу излюбленных верненскими жителями красот относится знаменитое на
все Семиречье озеро Иссык.
В 45 верстах от Верного, в восточном направлении, по большой земской
дороге, идущей вдоль Алатауских гор, лежит громадная богатая станица
Надеждинская. Я попал в нее 11-го октября, возвращаясь с полевой поездки.
Правильно разбитые улицы, арыки, шумящие прозрачной зеленоватой студеной
водою по камням, беленькие домики, приземистая церковь - кораблем,
составленным из кубов белого цвета с зелеными пирамидами куполов, деревья с
черными стволами и ветвями, стоящие по улицам и в садах, и чудный вид на
горы. Горы придвинулись здесь уже близко. Сначала зеленовато-желтые,
округлые, покрытые увядшею осеннею травою, они обступают все теснее и теснее
долину реки Иссык. Вся поросшая кустарником, дикою яблонью, собачьей ягодой,
ежевикой, перевитыми ползучими растениями, опушенная боярышником, теперь, в
октябрьское утро, вся в гамме желтых, зеленых, розовых, коричневых и черных
тонов по каменистому ложу, белая от пены, студеным потоком с шумом стремится
в долину река Иссык и сейчас же разбирается на множество уже менее шумных и
говорливых ручьев-арыков.
Над первым рядом гор темными утесами, покрытыми густым еловым лесом,
высятся старые горы. Вершины их уже не округлы, но поднимаются к небу
отдельными пиками, суровыми скалами; обрывы и пропасти, ярко шлифованная
временем черная порода, блестящие плоскости ясно видны в бинокль.
Это второй план пейзажа. Еще дальше стоят черные безлесные горы,
прикрытые блестящею снеговою шапкою, сверкающею, как серебро. Глубокие
долины заплыли там таинственными, тысячелетиями накапливающимися ледниками;
из них торчат черные острые пики скал, образуя зубцы короны громадных
ледников и ледниковых полей. Еще выше - голубое небо, по которому над горами
нет-нет да протянется белое облачко курящейся метели. Внизу в станице
Надеждинской тепло, даже жарко; а там лежат вечные льды, скаты гор, дремучие