"Петр Краснов. Кинематограф " - читать интересную книгу автора

леса покрыты снегом, и еще чернее на фоне его кажутся черные пики и зубцы
поросших еловым лесом гор...
Уже один этот вид манит приехать в Надеждинскую, чтобы полюбоваться
горами и таинственною щелью Иссыкской долины.
12 октября после дождя, пролившегося ночью, я выехал верхом на
Иссыкское озеро. От Надеждинской сначала на восток идет торная, наезженная
телегами дорога. Вправо от нее на склоне гор то и дело попадаются маленькие
домики под зелеными железными крышами, утопающие в садах: это водяные
маслобойни и крупчатки. Вот спустились несколько ниже, стали попадаться
камни, и вот по круглому булыжнику и сверкающей прозрачной воде перебрались
на правый берег реки Иссык. Здесь дорога повертывает вверх по реке и
вступает в долину. Когда мы выезжали из Надеждинской, вся станица была
залита яркими косыми лучами утреннего солнца, а в долине был сумрак и холод
ночи, и резкий холодный ветер дул по ней, заставляя кутаться в плащи.
Некрутыми, наезженными подъемами дорога поднимается наверх и идет по холмам
над рекою. Иссык здесь так шумит, что не слышно разговора. Обломки скал,
большие камни, иногда целые скалы несколько саженей высоты соскочили с гор,
упали, черные, на зеленую траву холмов и торчат тут и там, преграждая дорогу
и заставляя ее извиваться то влево, то вправо. Внизу, на том берегу, видны
ульи пчельников и те бесчисленные травы и цветы, которыми питались летом
пчелы, чуются теперь в величавом макартовском букете засохших репейников и
сухоцветов, тесно обступивших дорогу. Все больше кустов и деревьев. Дикие
яблони растут по сторонам дороги, переплелись наверху черными ветвями и
заставляют нагибаться под ними. Весною и летом уже одна эта горная дорожка
по ущелью, заросшая целою гаммою зеленых тонов, покрытая гроздьями ароматных
цветов, полная душистой малины, очаровательна и прекрасна. Конечно, теперь,
осенью, когда вместо зелени торчат сухие листья да голые ветви, когда
холодный ветер шумит между скал, когда в этой глуши и пустыне передумываешь
отрывочные телеграммы, слышанные вчера в Верном о войне на Балканах, когда
знаешь, что на шесть дней обречен скитаться по пустыне, где нет ни
телеграфов, ни газет, где нет ничего живого, - эта пустынная дорога, по
которой мы пробирались вдвоем с женою, верхом на своих кровных лошадях,
производила удивительно яркое впечатление оторванности от всего мира и
забытости.
Четыре моста, сложенные из бревен, полуобтесанных сверху и положенных
поперек реки, узких, меньше сажени, без перил, переброшенные через ревущий
под ними и бешено клокочущий поток р. Иссык, заставляют перейти то на левый
берег, то вернуться на правый. Долина становится уже и мрачнее. Там,
впереди, уже золотом горят снеговые вершины, залитые лучами еще невидного
низкого солнца; здесь - полусумрак, черные скалы базальта; дикая
растительность и холодный ревущий поток.
Дорога обращается в тропинку. Здесь ни на какой телеге не проедешь.
Большие камни забросали ее; между ними навалилась щебенка, и местами лошадь
идет по кучам хрустящего и осыпающегося в бездну щебня.
И вот конец пути... Прямо вверх, почти по отвесу, поднялись горы. Одни
покрыты травою и по ним сереют теперь голые, без листьев, деревья, другие
поросли кустами малины. Когда-то, и еще недавно, здесь стоял дремучий еловый
лес. Теперь все вырублено, и только кое-где остались одинокие пушистые
темно-зеленые елки. Здесь река Иссык вырывается из-под земли и камней
множеством тихих ручьев и тут же сейчас и ревет мощным потоком. Стоишь на