"Петр Краснов. Кинематограф " - читать интересную книгу автора

ничего, кроме бездонного синего неба, желтых камышей да колеблющихся в
далеком тумане Кетменьских гор. Песчаные барханы, кое-где поросшие ивняком,
совершенно скрывают р. Или, и она появляется здесь, неожиданно широкая,
мутная и куда-то словно спешащая. Полреки затянуто песчаным коричневым
плесом; небольшой остров, заросший ивняком, прижался к дальнему от нас
берегу. На песчаном берегу вперемешку с красными лозинами ивняка растут
ярко-зеленые, усеянные длинными сережками желтых цветов кусты дикого
барбариса да на песке там и там, точно клумбы, искусно разбитые рукою
садовника, кругами, овалами, поросли лиловые душистые ирисы. И от них по
всему берегу разлит тонкий аромат, словно кто пролил духи, и в знойном
колеблющемся воздухе дышится легко.
Два парома ходят на переправе. Таких же первобытных парома, управляемых
досками, вместо весел, как и на Дубунской переправе. И когда погрузили на
паром людей и лошадей, паромщики-киргизы зашли, засучивши белые штаны выше
колена, в воду и потянули паром за канат. И медленно пошла по сероватой
глади мутной реки тяжелая неуклюжая постройка, вся заставленная лошадьми. До
самого серого плеса, больше полреки, паром тянулся людьми, и вода доходила
им едва до колена. У плеса задержка. Голоногие паромщики впрыгивают на
паром, начинает работать доска-весло, и паром несется течением к кустам
противоположного берега. На том берегу в густых кустах приютилось три
глинобитных двора - "Илийская переправа". Позади их почтовая станция.
Под вечер в реке Или идет купанье людей и лошадей. Долго искали
глубокого места и вот, наконец, за островом нашли. Поднявшийся к ночи ветер
взбороздил мутные воды мелкой волною, и, пофыркивая на этой волне, поплыли
косматые киргизы, а за ними и стройные кровные лошади офицеров.
Я не знаю большего удовольствия, как купанье с лошадью. Не понимаю,
почему на заграничных курортах, где все так приспособлено для комфорта и
удовольствия, не додумались завести купальных лошадей. С невысокого обрыва
вы бросаетесь в воду; два, три шага, и вы провалились на глубину. В
прохладную влагу уходит мокрое тело лошади, увлекая и вас за собою; теперь
беритесь рукою за гривку, повыше, и плывите, увлекаемые мощными движениями
лошади. От нее только полголовы над водою; ровно похрапывает она, прижала
уши и плывет, и плывет. Мимо несется противоположный берег, кусты, заливы,
плесы, вы направляете свободною рукою к удобному месту, вот голова
приподнялась над водой, живее на спину, чтобы не загрязнить в песчаном иле
свои ноги. Это ли не наслаждение, не радость жизни?
В ночи задул обычный илийский ветер. По длинному коридору, образуемому
долиною реки Или, проносилась жестокая буря с дождем. В темноте безлунной и
беззвездной ночи убирали поэтичный бивак на берегу Или и сносили винтовки
под навес почтового сарая... А наутро опять тишина, опять зной солнца
пустыни, аромат ирисов и задумчивое колебание марева, затягивающего далекие
Кетменьские горы.
Дорога вьется по громадному засохшему болоту. Песчаные вихри нанесли на
это болото полосы песку; порос по нему исполинский вереск в рост человека с
длинными сережками бледных лиловато-розовых, нежно пахучих цветов. Местами
на болоте образовались промоины и глубокие щели, затянутые черною вязкою
грязью. По болоту растет зеленая трава, и запах знойной сырости несется над
ним - это нездоровое, лихорадочное место. На 24-й версте стоит полупокинутый
русский поселок Таш-Карасу. Болотная лихорадка гонит из него жителей. За
поселком маленький подъем и кремнистая, жесткая, красноватая пустыня,