"Милош В.Кратохвил. Европа кружилась в вальсе (первый роман) " - читать интересную книгу автора

зрителями, да еще радуются, если можно вообще не смотреть. Одним словом -
трутни!
Так, а теперь он пойдет и не оглянется до тех пор, пока будет
чувствовать, что окна его квартиры еще в пределах видимости.
Ах ты мое созданьице, ты, которое, надеюсь, сегодня вступишь из жизни в
жизнь, в какой мир ты явишься? Ну и смешной же вопрос, правда? Будто мир
когда-либо был раем! Он искони как бы между раем и адом, то ближе к одному,
то к другому. Похоже, нынче ничего особенно хорошего нас не ждет. Так бывает
всегда, когда старый мир уже обессилел, но из последних сил держится
все-таки на плаву, а новый только еще вылупляется и сам не знает, какой он
уже сильный. Ну да об этом мы толковать не будем. Лучше будем сейчас думать
о том, чтобы ты, мое будущее дитя, дитя моего будущего, было здоровым и
полным сил, способным преодолевать невзгоды и радоваться счастью, а главное,
понимаешь, главное, чтобы ты со временем познало и постигло, каково оно,
истинное счастье. Что есть и будет - твое счастье! Ну, можно уже и назад
поворачивать...

4. ВИЛЬГЕЛЬМ II

Берлин. 21.11.1905.
"Милейший Ники!
Я был бесконечно рад услышать, что ты здоров, спокоен, не теряешь
самообладания и много работаешь и что милая Алиса и дети благополучны. Ведь
гораздо легче справляться с нелегкими обязанностями, когда знаешь, что те,
кого мы любим, благоденствуют.
Русское движение, как ты, очевидно, догадываешься, является главной
темой здешних разговоров и корреспонденции. Можно сказать, вся европейская
пресса заполнена статьями о России. В итоге сформировалась некая единая
европейская точка зрения, которая в целом точно выражает общественное мнение
всего континента. Вот я и подумал, что тебе в твоем далеком уединении в
Царском Селе будет интересно ознакомиться с этим европейским мнением,
узнать, что думает о событиях в твоей стране, как говорится, "цивилизованный
мир".
Разумеется, avant tout{[4]} я должен извиниться перед тобой за то, что
пишу вещи, которые, вероятно, тебе давно известны из донесений твоих
дипломатов; прошу тебя также отнестись снисходительно к моим словам,
которые, возможно, покажутся тебе иной раз резкими и оскорбляющими твои
чувства. Но будучи твоим верным, честным и преданным другом, я обязан
высказать их тебе. Причем как раз в тот момент, когда Россия готовится
перевернуть новую страницу своей истории и, как свидетельствуют симптомы ее
развития, готовится сделать первые шаги к некоторому своему обновлению.
Подобный процесс, затрагивающий столь великий народ, естественно, вызывает
живой интерес во всей Европе и прежде всего у твоего соседа.
Однако вернемся к делу.
On dit{[5]}, будто режим нового твоего министра внутренних дел князя
Мирского с чрезмерной поспешностью предоставил русской прессе гораздо
большую свободу, нежели та, которую допускала натянутая цензурная узда его
предшественника Плеве. Вследствие этого хлынул небывалый поток неслыханных
статей и открытых писем, предназначенных для царя, что прежде в России было
совершенно непредставимо. Иные из них в высшей степени бесстыдны и