"Милош В.Кратохвил. Европа в окопах (второй роман) " - читать интересную книгу автора

Потом вдруг начинает плакать, резко отстраняет женщину и, повернувшись
к ней спиной, зарывается в перины.
Наташа в ужасе перекрестилась - как страшно слышать, когда плачет
взрослый мужчина! Но как, наверное, это страшно для него самого...

Потом он три дня к ней не приходил.
А когда вечером на четвертый день возник на пороге ее хаты, ей вдруг
показалось, что к ней пришел кто-то чужой: облик, черты лица и голос ей
знакомы, но это совсем не тот человек, который покинул ее дом несколько дней
назад.
И хуже всего, что Наташа не знает, в чем заключается перемена. Ведь его
шаги, пока он идет от двери к столу, звучат точно так же, как прежде: сперва
шарканье у порога, когда с сапог счищается земля, потом - при всей тяжести
обуви и громоздкости фигуры, отягченной заплечным мешком, - поступь легкая и
пружинистая, как у хищника.
Хищник... Сравнение сразу принесло разгадку: Наташа невольно отступила,
скрестила руки на груди. Но она ясно ощущает: в глазах мужчины светится
нечто противоположное этому образу, нечто невероятно ласковое, мирный
взгляд, сдержанные, спокойные движения. Так, наверно, двигались бы святые,
если бы сошли с иконы... Притом он не делает ничего необычного: достает из
мешка хлеб, копченую рыбу, кусок сала, водку - то же, что носил прежде, и
кладет все это на стол так же беззвучно и вместе с тем значительно, словно
говорит: "Возьми, вот я принес тебе, прошу тебя - прими". Потом садится и
взглядом приглашает женщину сесть рядом на лавку, а когда та садится,
начинает двигать к ней по столу продукты, как бы увещевая, уговаривая взять,
но с каким-то смущением, точно наперед благодаря за доставленную этим
радость.
Наташа в смятении, будто во сне подчиняется ему. То растроганная, как в
девичьи годы перед иконостасом, то испуганная, ибо не знает, как себя вести
со столь удивительно переменившимся мужчиной, чье лихорадочное дыхание, жар
губ и силу рук еще живо помнит. Тоскливые предчувствия постепенно переходят
в страх: эта перемена, которую она видит, выросла из чего-то неведомого, а
коли она так подействовала на Сергея, то наверняка будет иметь и
последствия, что-то встанет между ними, непонятное и потому опасное.
И тут ее словно кто ударил в грудь: мгновенное прозрение! Они видятся в
последний раз!
Точно в ответ на ее догадку Сергей Тимофеевич стал ощупывать карманы,
неспешно, основательно, пока наконец не нашел мальчишеский складной ножик и
не положил перед ней:
- Это единственное, что у меня есть, что не от них. Возьми на память.
В простоте подарка и этого объяснения Наташа ощутила что-то
торжественное, и плечи ее задрожали от сдерживаемого плача.
Рука Сергея легла ей на шею, женщина очутилась в тепле спасительного
гнезда, которое сулило такую надежную защиту, что, разом примиренная, она
стала слушать тихие слова, слетавшие с губ мужчины...
...А Сергей рассказывал о событии, перевернувшем всю его жизнь, - как в
Петрограде перед Зимним дворцом он выстрелил по приказу над головами
демонстрантов и роковая пуля убила залезшего на дерево мальчика, как он с
той поры не может избавиться от воспоминания о детском теле, падающем с
ветки, словно подстреленная ворона; на войну Сергея пришлось увести в