"Милош В.Кратохвил. Европа в окопах (второй роман) " - читать интересную книгу автора

заместителю... - Он чуть не задохнулся от ярости. - А что муж его дочери и
отец троих детей, быть может, идет на смерть - это ему безразлично!
Шенбек вновь и вновь возвращался к отдельным местам нынешнего
унизительного разговора, не замечая, что повторяется, не заботясь о том,
какое впечатление произведут его слова на жену. Не в этом дело! Он хотел
убедить самого себя, что ему нанесли смертельную обиду, что его предали
самые близкие люди! И в Общегерманском Союзе, и в семье.
Шарманка бубнит и бубнит...
А Герта? Ей уже давно все ясно. Но она знает, что обязана слушать или
хотя бы делать вид, будто слушает, - на случай, если вдруг муж взглянет на
нее. Неважно, что ничего нового для себя она не услышит, ее роль понятна ей
с первых же слов Берта.

В последующие дни Шенбек демонстративно занимается подготовкой к
отъезду, к поступлению на военную службу. Объявлена семейная мобилизация,
все от мала до велика должны носить вещи, помогать в сборах.
На третий день после аудиенции у тестя Берта положила на стол перед
мужем вскрытое письмо с печатью соответствующего militarkommando.[14] Письмо
было адресовано фирме, и текст его подтверждал, что просьба дирекции
Mannesmann-Werke, A. G. об освобождении лейтенанта запаса Берта Шенбека от
воинской повинности по причине его незаменимости на производстве
удовлетворяется.
У лейтенанта морских сил Курта фон Лютценфельса все, напротив, прошло
быстро и гладко. Спустя неделю он уже мог передать в Киле полномочия и
бумаги преемнику, а еще через три дня уже докладывал о прибытии в штабе
подводной базы. Его откомандировали на подводную лодку У-123, вверив
предписанное число подчиненных.
Это было в день, когда вышедший из лазарета Дональд Гарвей вступил на
палубу транспортного парохода "Икар".
Время, пока Гарвей ожидал отплытия, поначалу тянулось, как густой мед:
в его медлительности было немало сладкого - будто смотришь на великолепное
яблоко, но не спешишь его сорвать, не протягиваешь руку, чтобы продлить
предощущение чудесной сладости, которая от тебя не уйдет. Но к исходу
третьего дня ожидания ему пришлось призвать на помощь весь свой здравый
смысл: если бы он уже был дома, каждая секунда сокращала бы великолепный
ломоть отпуска, а теперь отпуск еще весь впереди - целехонький,
ненадкушенный. В последующие дни и это утешение уже не помогало, Гарвей
усиленно доискивался причин бесконечной задержки и узнал то, что подозревал
и сам: судно ожидало полной загрузки. Еще один транспорт раненых - и "Икар"
поднимет якоря.

Неделя учебных маневров - и вот уже полный нетерпения фон Лютгенфельс
является за первым боевым заданием. В штабе он встретил старых знакомых. Они
отнеслись к его настойчивости с пониманием: ведь на парадной форме товарища
еще не красовалось ни одной награды.
Фон Лютгенфельс горько усмехнулся: не прикажете ли получить ее за
инспекционную службу в Киле?
Хорошо, хорошо, теперь ему представится возможность отличиться.
Патрулирование? Это не для него.
Тогда дальняя разведка?