"Милош В.Кратохвил. Европа в окопах (второй роман) " - читать интересную книгу автора

послал, и того бы хватило, ведь я сразу увижу, что ты жив и здоров.
Тут ничего нового, вернее - что новое, то такое же плохое, как старое,
и выходит уже не новое. У нас полно пленных, говорят, в Миловицах внук
Толстого. Они помогают на строительстве шоссе, а некоторые у крестьян. Этим
лучше, они почти без надзору, только раз в неделю их обходит жандарм.
С отовариваньем карточек чем дальше, тем хуже, муку обычно получаю
кукурузную, хлеб из нее и есть-то почти нельзя, разрежешь буханку, середка
высыпается, точно песок. Да еще за ней и за другими продуктами надо стоять в
очередях, а Амалка говорит, в Праге еще хуже, там люди берут с собой
табуретки и занимают очередь с вечера, а потом кто из одной семьи сменяют
друг дружку.
Здесь прокормиться легче, хоть кроликов можно завести. Только двух
самок я хочу оставить на будущий год, трех остальных будем по одной забивать
в следующий месяц.
Уж скорее бы кончилась твоя кочевая жизнь и мы бы снова встретились. Я
не знаю, отчего те, наверху, не хотят понять, что мужчина должен быть с
семьей, а коли он хорошо работает, хоть в мастерской, хоть в поле, так это
лучше и толку с того больше, чем когда его пошлют в окопы стрелять. Я уже не
раз думала, ведь пуля как раз из твоего ружья - я говорю не со зла, да ведь
случай он и есть случай - могла бы лишить жизни такого же отца семейства,
как ты для нас. И оттого мне ужасно грустно.
Воротись к нам, воротись здоровый и поскорее, этого желает тебе твоя
горячо любящая супруга".

9. ИЗ ДНЕВНИКА ВОЛЬНООПРЕДЕЛЯЮЩЕГОСЯ ЯНУРЫ

4

"Дорогой дядюшка Вацлав, ты бы не поверил, но вчера я был у вас. У вас
в Млчехвостах. Хотя путь туда из Галиции не близок, но все же это случилось.
Чтобы долго тебя не мучить неизвестностью, расскажу сразу, как все
произошло.
Прежде всего я встретился тут с земляком или с почти земляком. Когда
сюда прибывают новички, все "матерые волки" - а к ним теперь принадлежу и
я - набрасываются на них с расспросами: кто откуда, а вдруг случайно
прибудет кто-то "из родных мест" или хоть откуда-нибудь поблизости. Через
минуту вновь прибывшие уже рассортированы, а те, кто может знать что-то "из
дому", во всех подробностях и многократно допрошены, дотошнее, чем перед
военным трибуналом.
Так я натолкнулся недавно на парня из Роудницкого края. Он говорил, что
родом из Кишковиц - хоть я ту деревню не знаю, но с меня хватило и того, что
она по соседству с городом, а Роуднице и Млчехвосты связаны для меня не
только с периодическими наездами во время каникул, но в первую очередь с
твоими рассказами. В них картины прошлого нашего Подржипска так живо
возникали передо мной, что потом казалось, будто я везу с твоим отцом
ржипский камень на закладку Национального театра. После этого было бы
неудивительно, если бы я увидел, как прогуливаются по роудницкой площади
маэстро Сметана или Манес, или если бы встретил экипаж, везущий в Бехлин
пана редактора Неруду.
Разумеется, об этом мне тот кишковицкий паренек не рассказывал, но так