"Сергей Кравченко. Кривая Империя. Книга 3" - читать интересную книгу автора

персональное. Всех больных или подозрительных изолировали строгим караулом,
чтобы подыхали в покое и других не беспокоили. Профилактических
распоряжений, известных с декамероновских и шекспировских чумных времен,
типа, есть чеснок, мыться чаще, не плевать в общественных местах - Историком
не замечено.
И, напротив, себя оберегали тщательно. Вот, царице с Никоном и детьми
нужно перебраться с карантинной стоянки в чистом поле под сень Колязина
монастыря. И тут становится известно, что намедни дорогу перебежала черная
кошка, то есть, через нее перевезли на погребение чумное тело думной
дворянки Гавреневой. Что делать? А вот что. В точке перевоза заразного трупа
накладываем на обочины сажен по десяти и более дров и выжигаем все к
чертовой матери до остекленения почвы, велим "уголье и пепел вместе с землею
свезть и насыпать новой земли, которую брать издалека". Был бы не сентябрь,
так можно было бы на новой земле и цветочки посадить - как в нашем детстве -
буквицами "Слава КПСС!". Но не вышло, повалил ранний снег. В Москве так
засыпало Кремль, что пройти по двору было нельзя, а разгребать завалы -
некому.
Письма к Никону о стихии и чумных волнениях приходили ежедневно. Чтобы
не заразиться от грешных курьеров, и, не надеясь на молитву и водяное
крапление, святой отец придумал огненный шлюз. Устроен он так. В специальной
избе, расположенной на карантинной меже, в противоположных стенах делаются
двери. Комната между ними разгорожена жаровнями на козлах. На жаровнях
разводится адский : ну, хорошо, - святой огонь. Подозреваемый гонец входит с
дороги в чумную дверь, достает письмо и держит его перед собой - лицом к
огню. Наш стерильный Писец, близоруко щурясь с другой стороны, вчитывается
через огонь в текст и переписывает его на чистый лист. Потом через свою,
чистую дверь уносит копию Никону. А гонец - через свою - отправляется
кончаться или как Бог даст.
В октябре чума стихла, кое-кто из заразившихся даже стал
выздоравливать, видать бацилла потеряла силу. Это вернулся с войны наш царь
Алеша. Соответственно и удача поменяла прописку. Армия без царя еще взяла
Витебск, но тут же начались неприятности. Русские реквизировали по деревням
хлеб на прокорм армии, и запорожцы принялись продотрядовцев убивать. Они
наконец-то поняли, что московское подданство - не хрен собачий. Хмельницкий
снова что-то бредил в ответ на московские окрики. То он не понимал, как
поделить 20 000 царского жалованья на 100 000 войска (да по 20 копеек,
Богдан!), и заначивал жалованье у себя. То сообщал, что, благодаря ему,
король венгерский и господарь молдавский хотят присоединить свои республики
к России, а на деле никто и мыслей таких не держал. Митрополит киевский
предательски писал королю Яну Казимиру, что с Москвой ему худо, и просился
назад.
Новый 1655 год начался еще неприятнее. Везде по свежеприсоединенной
Украине вспыхивали антимосковские бунты, магдебургский Могилев поддался
Радзивиллу, наместники царские сидели непрочно, некоторые так и изменили.
Смоленск, насилуемый оккупационным гарнизоном, мог в любую минуту вернуться
к королю. Пришлось Алексею, коротко заехавши в Москву помолиться, скакать в
Смоленск, назначать смертную казнь за мародерство и торговую - за
попустительство. Смоленск успокоился, и царь выступил на Литву и Польшу.
Опять война заладилась. Были разбиты Радзивилл и Гонсевский, взят город
Гродно, и столица Литвы Вильна. Затем была захвачена Галиция, разбит гетман