"Вадим Крейд. Георгий Иванов ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

подвернувшийся образец, построены на аллюзиях. Романтические "закатные
дали", где пламенеют "неземные откровения", - перекличка с блоковскими
"Стихами о Прекрасной Даме", а пронзенная копьями душа, к тому же с книжным
эпитетом "отверстая" - нечто мимоходом почерпнутое на уроках Закона Божия.
В "Гаудеамус" он присылал сразу помногу стихов. В журнале, понятно,
появлялись не все. Теперь Жорж пришел осведомиться о судьбе недавно им
присланных стихотворений. Открыл книгу, начал читать, но мыслями унесся к
тем своим стихам, в которых теперь находил что-то общее со старшими
современниками. Он думал о своем недавно опубликованном поэтическом
воспоминании о жизни в Студенках. Элегия написалась, когда он читал "Тихие
песни" Иннокентия Анненского, вышедшие под псевдонимом Ник. T-о. Теперь,
после смерти Анненского, эта анаграмма уже не представляла загадки.
Загадочно звучало в "Тихих песнях" стихотворение "Там". В полночном зале,
слабо освещенном лампадами, в одиночестве ужинает человек, и тени от
предметов кажутся ему тенями былых обитателей этого дома:

Ровно в полночь гонг унылый
Свел их тени в черной зале,
Где белел Эрот бескрылый
Меж искусственных азалий.

Под впечатлением от этого стихотворения Георгий Иванов написал свое
воспоминание о Студенках, об анфиладах опустевших комнат, о родовых
портретах в старой галерее. Герой элегии входит светлой ночью в зал
помещичьего дома. Смутно вырисовываются лики, помнящие ("никому поведать не
умея") таинственную старину. Их тайн не разгадать, остается вздохнуть: "Если
б был их говор мне понятен!" Но это все мечты, а мечта - "бесплодный труд
Сизифа".

Ночь светла и небо в ярких звездах.
Я совсем один в пустынном зале;
В нем пропитан и отравлен воздух
Ароматом вянущих азалий.

("Элегия", 1911)

Вступив в Цех поэтов, Георгий Иванов не раз слышал, как Гумилев
говорил, что хороший поэт прежде всего хороший читатель. Жорж понял это
самостоятельно, еще до Цеха. Ученичество Иванова с наглядностью видно при
сравнении следующих строф:

Ее ничем не превозмочь...
И пробегают дни за днями;
За ночью в очи плещет ночь
Своими смертными тенями.

И другая строфа:

Моей тоски не превозмочь,
Не одолеть мечты упорной;