"Вадим Крейд. Георгий Иванов ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

Он изредка грезит о днях, что уплыли.
Но грезит устало, уже не жалея,
Не видя сквозь золото ангельских крылий,
Как в танце любви замерла Саломея.

И стынет луна в бледно-синей эмали,
Немеют души умирающей струны...
А буквы устава все чувства связали, -
И блекнет он, Божий, и вянет он, юный.

Аскеза молодому иноку явно не впрок, он еще не отлюбил свое. Почему "в
душе его травы"? Означают ли они символ всего земного? И что это за "лики
азалий", которые тоже причислены к травам? Зато рифма связали - азалий
свежая, и звуковой строй стихотворения безупречный. Найдем ли что-либо,
предвещающее религиозную тему, в первом напечатанном стихотворении? Вряд ли.
Правда, к этой теме он будет время от времени возвращаться вплоть до выхода
в свет "Лампады", последнего петербургского сборника. В его эмигрантских
сборниках эта тема отсутствует. Первое появившееся в печати стихотворение он
ценил и, несмотря на "лики азалий", через двенадцать лет включил в
"Лампаду".
Второе стихотворение - "Икар". Чтобы бежать из плена с острова Крит,
Икар сделал крылья из перьев, склеив их воском. Юноша смог высоко взлететь,
но солнце растопило воск, и беглец упал в море. Словом, рожденный ползать
летать не может. Тема мифологическая, и требовала не амфибрахия "увядших
азалий", не декадентской блеклости и усталости лирического героя, а словаря
классицизма и звонкого классического ямба.

И дерзкий червь, рожденный тьмой,
Я к солнцу свой полет направил,
Но взор светила огневой
Мне крылья мощные расплавил.

Недели через три "Все новости..." напечатали еще одно его
стихотворение - балладу "Песня о пирате Оле". Так шестнадцати лет от роду он
вступил в литературу, следуя одновременно трем разным стилистическим
ориентациям - декадентской, классической и романтической. Его успеваемости в
корпусе литературные успехи отнюдь не способствовали. "Отметки у меня были
отчаянные, не исключая и отметок по русскому языку, блеск которого собирался
я обновлять". Словом, учился ни шатко ни валко, о чем впоследствии
вспоминая, находил веселое сочувствие у своего друга, закоренелого
второгодника Гумилева.
Корпус имел своим сиятельным шефом великого князя Константина
Константиновича, дядю Николая Второго. В 1910 году великий князь стал
генерал-инспектором всех кадетских корпусов и военных училищ. Известно было,
что в свое время он учредил в Петербурге литературное общество "Измайловские
досуги" - островок изящества "во имя доблести, добра и красоты", как
формулировалось в уставе общества. В военных училищах великий князь вводил
передовую систему воспитания, которой Россия могла гордиться. Любители
поэзии знали, что именно он скрывается за инициалами К. Р. Шефство любимца