"Эрнст Кренкель. RAEM - мои позывные " - читать интересную книгу автора

дальнейшем всё прояснилось - мы идём встречать царя! Это, конечно, здорово
интересно. По такому случаю можно было, и помыться, тем более - кто его
знает? - может быть, царь заинтересуется моими ушами и шеей.
И вот мы стоим с матерью на тротуаре на Тверской улице напротив
Английского клуба (ныне Музей революции). Царь прибывал на Белорусский
вокзал и должен был проследовать по Тверской в Кремль на празднование
трёхсотлетия дома Романовых.
Публики было не очень много. Стояли вдоль тротуаров. Важные приставы в
парадной форме, в белых перчатках, поглядывая на верхние этажи домов,
покрикивали: "Закройте окна". Первый ряд - цепочка дворников в белоснежных
фартуках и с надраенными до блеска медными бляхами. Огромные городовые, все
усатые (где только их всех набрали?), с огромными револьверами на боку,
олицетворяли власть предержащую.
А вот и кортеж. На дутике (так назывались пролётки на дутых колёсах,
кстати, это были самые дорогие извозчики) ехал генерал - губернатор.
Отличный рысак, лакированная на совесть коляска, на козлах бородатый кучер с
иконописным лицом в кучерской шляпе с павлиньими перьями, перевязанный по
синему кафтану ярко - красным кушаком.
Двигались медленно. Раздавалось громкое цоканье копыт по булыжнику
Тверской улицы. Губернатор ехал стоя, держа руку всё время под козырёк.
Левой рукой он держался за кушак кучера, а лицо всё время было обращено к
царю.
Царь ехал в просторной открытой шестиместной карете. Он был в форме
полковника и сидя, поворачиваясь, то налево, то направо, козырял. Рядом
сидела царица, вся в белом, в огромной белой же шляпе со страусовыми
перьями. Все кричали "ура", и я кричал.
Шестёрка белых лошадей, украшенных султанами, вместе с царём исчезла в
направлении Кремля. Вечером на Театральной площади была иллюминация. На
фронтоне "Метрополя" электрическими лампочками была выведена надпись: "Боже,
царя храни".
Как известно, это пожелание не было выполнено.
Много, много лет спустя я посетил купеческий особняк в нынешнем
Свердловске - последнее обиталище последнего царя. Самое сильное впечатление
произвела на меня узенькая зелёная полоска - хлебная карточка самой плохой
категории. В графе "занятие" было написано "Бывший император".
Одна из первых социальных неприятностей, на которые гимназия как - то
не скупилась, связана с Робкой Карнацем, сыном владельца карандашной
фабрики, носящей ныне имя Сакко и Ванцетти. Однажды на рождество Робка
пригласил в гости одноклассников вместе с классной дамой. Ничего хорошего не
получилось.
Собрались мы в особняке с островерхой крышей, рядом с фабрикой. До
недавнего времени он ещё стоял на Валовой улице. Теперь его снесли.
Уютная столовая. Потолок тонет в темноте, а лампа под огромным абажуром
ярко освещает празднично убранный стол. Милые! Чего там только не было!
Несколько тортов с невероятными украшениями, вазы с фруктами, варенье,
пастила, орехи, кексы, невиданные по красоте конфеты - всё это переливалось
всеми цветами радуги.
Но мне не повезло. За круглым столом, на котором возвышалось это
великолепие, не хватило мест. Вместе с Густей Тюрком я был посажен за
музыкантский столик в углу, в темноте. Мы с Густей были друзьями и, как я