"Эрнст Кренкель. RAEM - мои позывные " - читать интересную книгу автора

стыдно сознаться, даже не знал, что он является высшим маминым начальником.
Однако я не могу не сказать здесь хотя бы несколько слов о нём, о его
деятельности в те годы, так как этому человеку, повторяю, суждено было
оказать исключительное влияние на мою жизнь. Я без преувеличения должен
назвать Отто Юльевича своим духовным отцом.
Шмидт был незаурядной личностью, и естественно, что, вступив в партию
большевиков, он привлёк к себе внимание Ленина, называвшего его "задиристым
Отто Юльевичем" и посылавшего молодого коммуниста на трудные и ответственные
участки: в Наркомпрод, Наркомфин, Наркомпросс. Будучи в Наркомпроде
начальником управления по продуктообмену, Шмидт провёл воистину титаническую
работу. Он руководил также налоговой работой в Наркомфине и был одним из
тех, кто готовил в 1921 году обмен денег. В Главпрофобре и Наркомпросе
разрабатывал обширную программу подготовки квалифицированных специалистов, в
которых так нуждалась страна.
Широкая эрудиция Шмидта, круг его интересов поражают. Я и по сей день
удивляюсь, как могли в одной личности ужиться такие многочисленные и в то же
время разнообразные интересы. Впоследствии мне много приходилось работать
вместе со Шмидтом, многому у него научиться. Читатель не раз встретится с
этим замечательным человеком на станицах моих записок. Но всё вышесказанное
только как предисловие к встрече со Шмидтом, о которой речь впереди.
Несмотря на трудности времени, я всё продолжал образование. Правда,
происходило это несколько своеобразно. Считалось, что образование я получал,
но знаний прибавлялось немного. Два года я ходил в единую трудовую школу.
Она располагалась совсем близко от дома, в Мало - Харитоньевском переулке, в
здании бывшего епархиального училища. В старое время там учились поповские
дочки. После революции они разбежались, а поскольку природа не терпит
пустоты, в этом здании была организована единая трудовая школа.
Я был крепким, рослым пареньком, и мне доверили весьма важное дело -
доставку супа. Каждый день к 12 часам я должен был привезти в огромных
бидонах суп. Нельзя сказать, что он представлял собой высокое произведение
кулинарного искусства. Те, кто читал роман В.Каверина "Два капитана",
вероятно, помнят повара, произносившего при пробе одно из двух слов:
"отрава" (это означало, что есть можно) и "могила" (значит, суп надо
вылить). Хотя по терминологии каверинского повара наш суп был явной отравой,
носил он несколько иное название. Суп именовался "карие глазки" и
представлял собой мутную воду со скромным числом крупинок пшена. В
подтверждение поговорки о том, что в мутной воде хорошо ловить рыбку,
счастливицы нет - нет да выуживали из супа голову воблы. В честь этих рыбьих
голов, редких, как золотые самородки, и получил наш суп своё поэтическое
название.
Ни о какой учёбе, конечно, не было речи. Не было ни экзаменов, ни
бумаги, ни карандашей. Но "карие глазки" влекли нас, как магнит, и два года
мы аккуратно посещали школу.
Голодные и трудные годы, когда большая часть времени и энергии уходила
на поиски пропитания, запомнились мне на всю жизнь. Наше бытие во многом
определялось датами выдачи пайков и тем, что в эти пайки включалось. Помню,
как однажды в Главпрофобр привезли огромную бочку, наполненную тёртой
свеклой, и стали раздавать эту свеклу сотрудникам. Большей мерзости я в
своей жизни никогда не ел. Но даже из этого натёртого месива мы что-то
пытались делать. И шпарили, и жарили, и варили, хотя от наших стараний