"Александр Алексеевич Крестинский. Далеким знойным летом " - читать интересную книгу автора

А потом дед рассказывал, как вернулся в деревню на кобыле, а его уж и
не ждал никто. Дед говорил, молодо подбоченясь, с прищуром да щербатой
улыбочкой. Видно было, что гордится он своей молодой ловкостью и
быстротой, своей удачливостью и везеньем, дорожит своим далеким знойным
летом. И в его острых еще, но уже выцветших глазах Паша видел сполохи
лесного пожара, в них мелькало порой рядом с веселым - грозное, и у
мальчика просыпался тогда меж лопаток легкий холодок.
Дед глядел, усмехаясь, в небо. Там, в глубокой синеве, тихо летал
биплан, самолет лесной авиации, - кружил над поселком, над лесом, над
озером. Изредка с неба слышался голос: "Все в порядке. Все в порядочке". И
вдруг: "Мамаша, ставь щи. Иду домой!"


* * *

Паша просыпается, потягивается, хрустит косточками и, еще не открыв
глаза, знает: комната полна солнца. Оно давит на плотно прикрытые веки,
пробивается сквозь них, требует: "Открывай! Открывай глаза!" А он еще и
сопротивляется потихоньку, не сразу впускает в глаза солнечный свет.
Пробуждение - радость! Большая, сильная радость. Веселым подвижным
комком подступает она к горлу, раздвигает грудь, кипит, рвется наружу. В
этой радости все: и зябкое огневое прикосновение росистой травы, когда
прыгнешь в нее из окна; и душистая прохлада еловой аллеи, по которой он
побежит к реке; и упругие солнечные лучи - вот они толкают его в грудь, он
чувствует их приятные, мягкие толчки... Все радостно - каждый звук и
запах, каждое прикосновение. Звон ведер на улице, стук да бряк
умывальника, смех за стеной, звяканье ложечки о стакан.
Видно, дед Лёлин встал... Мальчик представляет себе холодную струйку
на костистой дедовой спине и вздрагивает, настолько сильно это ощущение.
Каждая клеточка в нем кричит: "Живу! Живу! Живу!"
С бессмысленно-ликующим криком вскакивает он с постели, прыгает по
комнате, кидает к потолку подушку, молотит ее кулаками. "Ты что, с ума
сошел!" - врывается в комнату бабушка и застывает на месте, задохнувшись
от гнева, в который ее приводит всякое нарушение порядка: нечто похожее на
гибкую тоненькую рыбу вылетает через окно в сад - мягко, плавно, будто при
замедленной съемке.
И вот уже эта рыба плывет по утреннему парку, где каждая травина
блестит и сверкает, а каждое дерево и цветок словно только и ждали этой
минуты, чтобы выдохнуть навстречу весь накопленный за ночь аромат. Рыба с
красной поперечной полоской плывет через парк. Мальчик в малиновых
плавках.
...Прикоснуться к шершавому липкому стволу. Обжечься о влажную синюю
осоку. Обколоться о густую россыпь хвои на тропинке. Вскрикнуть от боли и,
подпрыгивая на одной ноге, отколупнуть от ступни белый острый камешек - на
его месте останется вмятина - и снова плыть в густом хвойном воздухе,
весело отмечая мелькающие по пути предметы, людей, животных. Плыть, покуда
не встанет перед глазами иная, плотная, манящая, среда, и тогда - не
останавливаясь, с размаху - ухнуть в нее!
И только выскочишь с выпученными глазами, с широко открытым ртом,
только перехватишь каплю воздуха, да так и застынешь на месте: плавно,