"Александр Алексеевич Крестинский. Довоенные мои игры " - читать интересную книгу автора

доски, а паркет... Круглой печи как не бывало! На ее месте - телевизор.
Увеличенная фотография Марии Михайловны на стене в профиль. И чуть-чуть
глаз на меня... Зато в той, другой, комнате я успеваю разглядеть старинную
швейную машину. Она стоит на прежнем месте, у окна.
- Садитесь, - повторяет Кроня. Нет, Кронид Павлович...
- Ну, вспоминайте, - говорит он приветливо. Он сидит наискосок от
меня через стол, и я вдруг ловлю себя на мысли, что ведь мы с ним 
р а з г о в а р и в а е м! Да-да, мы с Кроней 
р а з г о в а р и в а е м!.. А Маша слушает нас все в той же позе - щекой
к косяку, руки под щеку.
Что-то меня все-таки сдерживает, смущает... Неуверенность, что ли:
меня ли он узнал? И я осторожно, медленно, о мелочах, о деталях - чтоб
увидел: помню. Помню комнату эту, помню его, тогдашнего, Марию Михайловну
помню... Он слушает и поглядывает на Машу. "Точно. Так и было. Здесь
стояла печь. Точно". Смотрит на меня в упор: "Как это вы все так
запомнили? Слушайте, а Диму вы помните? Диму вы разве не знали?.." -
"Нет, - говорю, - не знал..." - "Ну, простите, что перебил... Мне
почему-то казалось, что вы его знали... Простите... Вы очень интересно
вспоминаете. Продолжайте..."
Я продолжаю. Вспоминаю двор, сарай, мальчонку в глубокой шапке.
Кроня смеется:
- Кирюха-опенок!.. - Вдруг он вспыхивает: - Послушайте, какой же я
болван! Только сейчас сообразил! Ведь это к вам я тогда заходил в январе
сорок второго? Ну, конечно, к вам! Господи, да я бы вас ни за что не
узнал, вы же малявочкой были, а теперь... Маша! Послушай... Я тогда
вырвался из части, на один вечер, чудом просто... Пришел сюда, а мамы уже
нет. Я ходил, узнавал, куда увезли... Никто не знает... Я уже собирался
уезжать - вспомнил про конину - не увозить же обратно! Я к Диме было
хотел... - Он все это говорил, больше обращаясь к дочери, чем ко мне. - Но
адреса-то Диминого я не знал, вот обида... А ваш адрес (кивок в мою
сторону) я у мамы в записной книжке нашел. Я ведь знал, что они подруги.
У него горели скулы, он нервно покачивался, сцепив пальцы под
коленом. Я немного подумал и кивнул в угол.
- Там были солдатики. Пехота, конница...
Тут его лицо вспыхнуло таким добрым лукавством! Поглядев на Машу, он
вздохнул иронично: "Довоенные мои игры..." А я с горечью подумал: "Ну
почему, почему не пришел я сюда десять, пятнадцать, двадцать лет тому
назад!.."
И я уже готов был продолжить и детально, со знанием мельчайших
подробностей, рассказать о бесшумной и тайной войне, которую вели здесь, в
углу, оловянные солдатики и пластилиновые человечки, как они брали друг
друга в плен, как бежали из плена... Но он опередил меня:
- Так вы в самом деле не знали Диму? Никогда не видели? Как жаль!
Хромой такой мальчик, одна ножка короче другой. Не помните? Жаль. Он часто
бывал здесь с мамой. Тоже наша заказчица...
И снова к Маше:
- Помнишь, я тебе рассказывал? - Яркая улыбка на Машином лице. И
опять мне: - Я вам сейчас расскажу... Это занятная история. Вам будет
интересно... Когда Дима приходил сюда, он часто играл с моими солдатиками.
Устраивал целые баталии на полу. А я очень жалел его, мне казалось