"Александр Алексеевич Крестинский. Гном " - читать интересную книгу автора

порядок и справедливость.
И вот Анастасия Власовна стоит по одну сторону Гномова окна, а тот -
по другую, и между ними происходит разговор:
- Валентинов, немедленно забирай вещи и - назад!
- Не пойду.
- Как это "не пойду"? Я как начальник лагеря...
- Не сердитесь, Анастасия Власовна, не пойду.
- Что это значит, Валентинов?!
Анастасия Власовна не ожидала, что нарвется на такое упрямство.
Думала, подействует командирский тон, который обычно действовал
безотказно.
- Ты индивидуалист, Валентинов, - обронила она со вздохом.
- Зря вы переживаете, Анастасия Власовна, - сказал Гном, - мне тут
хорошо.
- Валентинов! - закричала она. - Да ты понимаешь, что я не имею права
тебя здесь держать?! Согласно санитарным нормам! Это ты понимаешь?
- Понимаю, - тихо сказал Гном. - Если что, я скажу, что я сам, а что
вы не разрешали...
Анастасия Власовна оглядывается на нас: посмотрите каков! А?..
Красивый Ванифатьев советует, поводя крутыми плечами:
- Да бросьте вы с ним возиться. Это ж Гном...
- Ва-ни-фать-ев!.. - горячим шепотом выдыхает она ему в лицо
собственную его фамилию, и сейчас фамилия эта звучит как выражение такой
глубокой человеческой укоризны, что даже Ванифатьева проняло - отвернулся.
Анастасия Власовна восклицает:
- Ах, Валентинов! Ну что ты за человек! Особые условия тебе создать,
что ли!..
Последняя фраза вырвалась у нее, как говорится, из сердца и
возбудила, ожесточила нас. Мы словно увидели вдруг черту, жирную, резкую:
по ту сторону - Гном, а все остальные - по другую. Не скрывая раздражения,
мы закричали:
- Да пускай живет! Давай, Гном, в пещеру!..
Анастасия Власовна тут же опомнилась. В сущности, не злая женщина, а
главное, человек долга, она устала, у нее свои несчастья, сын пропал без
вести - вот уж второй год, как пропал... Она была человеком долга, а кроме
того, свято блюла закон педагогического равенства: никого не выделять, ко
всем относиться одинаково, а тут она, по-моему, ловила себя на том, что
Гном ей неприятен, и от этого страшно досадовала. Непонятен, а потому
неприятен. Разумом-то она понимала, что Ванифатьев, с его дурацкой
самоуверенностью и барством, - вот уж кто неприятен безусловно! Пожалуй,
во сто крат неприятнее Гнома. Но это разумом, а чувствовала она, кажется,
другое. Ванифатьев, с его добродушной ухмылкой, распространял вокруг себя
атмосферу приятной покладистости, спокойной силы, с которой нельзя не
считаться, а этот Гном - она знала его прозвище - и в самом деле гном:
голова втянута в плечи, спина круглится, морщины стариковские на лбу, уши
настороженно прижаты, одутловатое лицо, желтые тени под глазами...
- Вот что, Валентинов, у меня много дел, - она старалась говорить как
можно мягче, - у меня очень много дел, я не могу здесь с тобой
пререкаться. Хорошенько все обдумай и приходи ко мне в кабинет после
ужина...