"Александр Алексеевич Крестинский. Гном " - читать интересную книгу автора

Почему Гном был один? Точнее, почти один. Что означает это 
п о ч т и, я объясню несколько позже.
Сейчас я понимаю: виной тому была блокада. Она его цепко держала и не
отпускала. Я знаю таких людей - вот уже больше тридцати лет прошло, а
блокада всё не отпускает их...
Мы все тогда ожили, а его она держала цепко ледяными пальцами, не
давала головы повернуть в сторону, заставляла его смотреть и смотреть на
какие-то одному ему ведомые жестокие картины.
Те, кого она не отпускала, отличались от остальных. Они были
замкнуты, малоподвижны, старчески задумчивы и болезненно экономны, вплоть
до ожесточенного накопительства. Последняя черта была роковой.
В столовую мы врывались как ураган. Минута - и столы были чистыми.
Суп, каша, хлеб - все исчезало мгновенно.
Гном вел себя иначе. Он ел медленно, словно нехотя, растягивая
удовольствие. Он отщипывал хлеб микроскопическими крохами и долго
пережевывал их, склонив голову, будто прислушивался к чему-то внутри себя.
Уже этим он раздражал всех. Его передразнивали, он делал вид, что не
замечает. Когда же на стол приносили тарелки с маленькими кубиками масла и
сахарный песок в кружках - чай мы наливали сами, - начиналось
священнодействие. Из полевой сумки, которая всегда висела у него на боку -
и в поле он с нею не расставался, - Гном доставал две пластмассовые банки.
В одну складывал масло, в другую ссыпал песок. Потом корочкой хлеба
аккуратно стирал масляный след на тарелке. Делал он все это не торопясь,
сосредоточенно, ни на кого не обращая внимания. Однажды манипуляции с
баночками заметила повариха Дуня.
- Дистрофик несчастный! - закричала она, грозя Гному поварешкой. -
Загнуться хочешь!..
Подбежала Рюмина, потом Анастасия Власовна - все кричали, размахивали
руками над Гномом. Он отмалчивался. После того случая стал осторожней и
открывал свои баночки, когда воспитателей рядом не было.


Теперь о "почти". "Почти" - это Галя Рейкина (Палкина, как ее у нас
звали). Рейкина-Палкина относилась к Гному с необычной для ее возраста
мрачновато-страстной заботливостью. В этом было что-то материнское, даже
старушечье... Нескладная, некрасивая, с вечно не чесанными патлами белых
волос, с походкой враскачку, Рейкина была смешна. Рядом с нею Гном
обнаруживал весь свой ничтожный росток. Голоса их - один девичий, тонкий
(Гнома), другой басовитый, основательный (Рейкиной), - казалось, нарочно
звучали рядом, чтобы вызвать улыбку. На это стоило поглядеть - как Рейкина
медленно проволакивала вслед за Гномом свои нескладные длинные ноги, как
гудела: "Димка, шапку надень, голову напечет!.."
Рейкина единственная звала его по имени, помогала ему выполнить норму
в поле, мыла пол в его пещере, стирала Гномово бельишко. По правде говоря,
я сначала думал, что это Гномова старшая сестра, да и все так думали, а
когда узнали, что Рейкина не сестра, а просто так, началось веселье. Их
дразнили и вместе и порознь: "Жених! Невеста!.." Гном отмалчивался, такая
у него была натура. Зато Рейкина вспыхивала как бенгальский огонь: