"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. Хоккей (Журнал "Наука и техника")" - читать интересную книгу автора

и я повторю его без запинки в любом порядке, с любого места. Я таблицу
умножения так хорошо не знал...
- Что тебя интересует?
- Кто считается участником.
- Параграф шестой, - сказал я. - Участниками чемпионата считать
игроков, чьи номера и фирменные названия указаны в заявочном списке
команды, поданном не позднее, чем за два месяца до начала календарных игр,
а также тренеров-программистов, массажистов-механиков и всех прочих лиц,
ответственных за подготовку и состояние команды и уполномоченных на то
правлениями соответствующих спортклубов в надлежащем... Слушай, а зачем
тебе все это?
Ответа я не дождался: Имант уже несся к раздевалкам...
Я так ничего и не успел написать во время перерыва. Команды выехали на
лед, игра началась вновь. Началась при редком в наши дни счете: место
одного из привычных нулей занимала на табло противно яркая единица. К
моему великому удивлению, ни Яна, ни Иманта, ни массажиста на скамейке не
было. Это меня неприятно кольнуло: видимо, они поняли, что поражение
неизбежно, и решили уйти от позора. Сменами руководил паренек из
общественного совета клуба, кажется, студент, - я его иногда встречал на
тренировках. Самостоятельных решений он не принимал, и лишь менял составы
одновременно с Лодынем. А тренер "Ракетчиков" чувствовал себя если не
богом, то полубогом уж наверное. Выпуская на лед игроков, он картинно
похлопывал их по жестким пластмассовым спинам и косился то и дело в
сторону телекамер.
У меня уже не было возможности разыскивать Яна - надо было думать и о
своих читателях. Я смотрел на поле и делал кое-какие пометки в блокноте.
Любопытно, что "Ракетчики" почти прекратили провокации: Лодынь уверовал в
победу. В первую десятиминутку у "Гауи" было всего два удаления. Но
соперники раскатывали шайбу довольно лениво, и счет не изменился.
...Завыла сирена, вратари, неловко скользя на своих ногах-тумбах,
покатились навстречу друг другу: начиналась вторая половина последнего
периода. Я дописывал свой отчет и на площадку пока не смотрел - ждал
свистка судьи. Но свистка все не было, и я поднял глаза.
И увидел совершенно невероятное.
Судья, открыв рот, изумленно смотрел на игрока в форме "Гауи", который,
пригнувшись и выставив вперед клюшку, приготовился к вбрасыванию.
Наверное, и у меня отвалилась челюсть, и, если кто-нибудь в тот момент
смотрел в мою сторону (в чем я сомневаюсь), то мог бы засвидетельствовать,
что я ошалел не меньше судьи. Потому что в центре поля, перед нападающим
"Ракетчиков" стоял не манекен, не электрическая кукла, а сам Ян. Грузный,
неловкий Ян переминался на коньках, ожидая, когда же судья вбросит наконец
шайбу. Справа от него, у края круга, застыл массажист, слева, смущенно
опустив голову, стоял Имант.
Так вот зачем им понадобилось Положение!
Пауза была долгой. Судья подъехал к своему напарнику, вместе они
направились к бортику и о чем-то шептались с начальством, потом
нерешительно потоптались в углу площадки и наконец разъехались по своим
местам. Раздался свисток, шайба упала на лед.
И вот когда сказалось то свойство памяти, о Котором я уже говорил... Не
помню, как точно шла игра, кто какие делал передачи, сколько раз вступали