"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. Женский портрет в три четверти" - читать интересную книгу автора

тебя на волю?
- И тебя, дурака, не выпустит,- мрачно огрызнулся я.
- И меня не выпустит,- согласился Саша.- Никого не выпустит, даже отца
родного. Это я его выпущу, а не он меня. Хочешь гулять, умница? - обратился
он к сенбернару. Тот легонько взвизгнул и поднялся на ноги, преданно глядя
на Могилевского. Понимает же, подлая душа, по-русски, а притворяется
дурачком. Ух, это мне английское воспитание!
- Хватит бурчать,- сказал мне Могилевский.- Ищи его сбрую.
Пока мы шарили по комнатам в поисках ошейника и поводка, Саша рассказал
мне, что весь оргкомитет ищет сэра Вилли и не может найти, что из отеля уже
сообщили об отсутствии Бризкока, а он, Могилевский, прибыл сюда в качестве
освободителя узников и разрушителя темниц только потому, что знает мою,
короля репортажа, настырность и широко известную способность попадать в
неприятности, западни и сомнительные положения. А памятуя о собаке и коте,
можно держать пари, что неприятности будут.
- Кстати, о коте,- сказал Саша, застегивая ошейник на могучей шее
смирно стоявшего сенбернара.- Собака без него не гуляет, только вместе.
Насколько я информирован, сей меньший брат имеет обыкновение путешествовать
и прогуливаться в корзинке. Надо полагать, в этой, поскольку другая мне не
попадалась.
Могилевский сунул мне в руки плетеную корзинку - с такими, только
попроще, ходят у нас по грибы; на дне лежал голубой матрасик с вышитой
шелком монограммой - я плохо разбираюсь в латинской вязи, но буква "О" там
была определенно. Как только корзинка оказалась у меня в руках, из спальни,
лениво передвигая длинными лапами, вышел серый кот, окинул нас скучающим
взглядом, зевнул, потянулся, высоко задрав хвост, и сиганул на матрасик с
вензелем. Саша пристегнул к ошейнику пса поводок, сенбернар, наш друг
отныне, огляделся, удостоверился, что кота не забыли, и сам шагнул к двери,
увлекая за собой Могилевского. Выйти из номера оказалось до смешного просто.
Нас никто не остановил. Мой синий костюм и клоунская курточка
Могилевского вполне подходили для выгула собак - так, наверное, решила
челядь в вестибюле, провожая нас профессиональными взглядами. Пес не обращал
ни на кого внимания, а кот, по-моему, хотел сказать что-то язвительное, но
поленился. На руках у персонального носильщика зря трепаться не станешь. Это
унижает достоинство. Кот молчал, и с каждой минутой он нравился мне все
больше.
У дверей гостиницы стоял на страже провинциальный гений, Уотсон и Крик.
Он охранял Сашины фотопринадлежности. И глядел он на меня с таким же
недоверием, как Бернар, когда я, незваный, ворвался в номер сэра Уильяма.
Оказывается, кандидат приехал вместе с Сашей, но внутрь его, конечно,
не пустили. С таким галстуком не пустили бы даже в гостиницу "Алтай" для
приезжих героев труда. С таким галстуком можно ходить разве что в Париже,
где никто не обращает внимания, в каком ты галстуке, и в галстуке ли вообще,
и есть ли на тебе штаны,- я это знаю из художественной литературы.
Кандидат нисколько не удивился, увидев наш передвижной зверинец; он
шаркнул ногой - не то мне, не то коту - и представился: Миша Кравчук. Ладно,
Миша так Миша. А я Константин Григорьевич.
- Где же Бризкок? - спросил Миша не то у меня, не то у кота.
Мы оба промолчали.
Рабочий день заканчивался, на улицах было полно народу, впрочем, в