"Агата Кристи. Небесное знамение" - читать интересную книгу автора

девушка - хотя, кажется, недалекая. Но зато очень кроткая и какая-то
спокойная, что ли. И главное, видно, что у нее доброе, преданное сердце.
Рассказчик взглянул на мистера Кина, ища одобрения, и тот поощрил его
улыбкой.
- Последнее ее письмо вы, скорее всего, читали, - продолжал мистер
Саттертуэйт. - Оно целиком приводилось в газетах. Написано оно было утром,
в ту самую пятницу, тринадцатого сентября. В нем полно отчаянных упреков,
каких-то неясных угроз, а в конце она умоляет Мартина Уайлда явиться в
Диринг-Хилл вечером, в шесть часов. "Войди в дом через боковую дверь, -
пишет она, - я оставлю ее открытой. Никто не должен знать, что ты был у
меня. Я буду ждать тебя в музыкальной комнате". Это письмо она передала со
слугой.
Мистер Саттертуэйт немного помолчал.
- Как вы помните, сразу после ареста Мартин Уайлд вообще отрицал, что
был в тот вечер в Диринг-Хилле. Заявил, что просто ходил с ружьем в лес
поохотиться. Но когда полиция предъявила улики, запираться дальше уже не
имело смысла: ведь отпечатки его пальцев обнаружились и на входной двери,
и на одном из двух бокалов из-под коктейля, что остались на столике в
музыкальной комнате. Тогда он признался, что да, он был у леди Барнаби и
между ними состоялся весьма бурный разговор, но в конце концов ему удалось
ее успокоить. Он клялся, что оставил ружье у двери на улице и что, когда
он уходил, леди Барнаби была жива и здорова. Он вышел от нее в четверть
седьмого или, может быть, чуть позже и направился прямо домой. Однако
свидетели показали, что, когда он вернулся на ферму - а от Диринг-Хилла
это, как я уже говорил, не более мили, - было уже без четверти семь.
Понятно, что дорога не могла занять у него полчаса. Что касается ружья, он
уверяет, что начисто о нем забыл. Маловероятно, конечно, - и все же...
- Все же? - повторил мистер Кин.
- Все же возможно, - закончил свою мысль мистер Саттертуэйт. -
Обвинитель, правда, высмеял это заявление, но думаю, что тут он не прав.
Я, например, неоднократно наблюдал, как многих молодых людей - особенно
таких вот угрюмых, нервных по природе, как Мартин Уайлд, - подобные
эмоциональные встряски совершенно выбивают из колеи. Иное дело женщины -
те спокойно перенесут любую сцену, причем выглядят и чувствуют себя после
этого даже лучше, чем прежде. Они дали выход своим страстям - глядишь, им
и полегчало. Но могу представить, каким разбитым, жалким и несчастным
чувствовал себя Мартин Уайлд после такого "выяснения отношений"! Наверняка
он уходил в полном расстройстве и даже думать забыл об оставленном у
порога ружье.
Помолчав еще некоторое время, он снова заговорил:
- Хотя это в общем-то не важно, потому что дальнейшее развитие
событий, к сожалению, не вызывает сомнений. Выстрел раздался ровно в
двадцать минут седьмого. Его слышала вся прислуга - и повар, и судомойка,
и дворецкий, и горничная, и служанка самой леди Барнаби. Когда они все
вместе влетели в музыкальную комнату, она лежала, свесившись с
подлокотника своего кресла.
Выстрел был произведен в затылок, видимо, с очень близкого
расстояния: рассеяние оказалось невелико, и, по крайней мере, несколько
дробин попало в голову.
Он опять умолк.