"Агата Кристи. Бремя любви" - читать интересную книгу автора

- Ваш скепсис кажется очень странным.
- Это лишь признание огромных трудностей на этом пути.
- Неужели это так трудно? Человеку всегда хочется, чтобы ему помогли.
- О да, мы склонны верить, что каким-то загадочным образом другие
могут добыть для нас то, чего сами мы не можем - или не хотим добыть для
себя.
- Сочувствие - и вера, - серьезно сказал Уайлдинг. - Верить в лучшее
в человеке - значит вызвать это лучшее к жизни. Люди отзываются на веру в
них. Я в этом неоднократно убеждался.
- И по-прежнему убеждены?
Уайлдинг вздрогнул, будто задели его больное место.
- Вы можете водить рукой ребенка по листу бумаги, но, когда вы
отпустите руку, ребенку все равно придется учиться писать самому. Ваши
усилия могут только задержать развитие.
- Вы пытаетесь разрушить мою веру в человека?
Ллевеллин с улыбкой ответил:
- Я прошу вас иметь жалость к человеческой натуре.
- Побуждать людей проявлять лучшие...
- Значит заставлять их жить по очень высоким стандартам, стараться
жить сообразно вашим ожиданиям, значит быть в постоянном напряжении. А
излишнее напряжение приводит к коллапсу'.
- Так что же, рассчитывать на худшее в людях? - язвительно спросил
Уайлдинг.
- Приходится признать такую возможность.
- И это говорит служитель религии!
Ллевеллин улыбнулся.
- Христос сказал Петру, что тот предаст его трижды, прежде чем
прокричит петух. Он знал слабость Петра лучше, чем знал это сам Петр, но
любил его от этого не меньше.
- Нет, - с силой возразил Уайлдинг. - Не могу с вами согласиться. В
моем первом браке, - он запнулся, но продолжал, - моя жена - она была
прекрасная женщина. Она попала в неудачные обстоятельства; все, что ей
было нужно, - это любовь, доверие, вера. Если бы не война... Что ж, это
одна из маленьких трагедий войны. Меня не было, она была одна, попала под
дурное влияние.
Он помолчал и отрывисто добавил:
- Я ее не виню. Я допускаю: она жертва обстоятельств.
Но в то время я был сражен. Я думал, что никогда не оправлюсь. Но
время лечит...
Он сделал жест.
- Не знаю, зачем я вам рассказываю историю своей жизни. Лучше
послушаю вашу. Вы для меня нечто абсолютно новое. Хочу знать все ваши
"как" и "почему". На том собрании вы произвели на меня сильное впечатление.
Не потому, что вы повелевали аудиторией - это и Гитлер умел. Ллойд
Джордж умел. Политики, религиозные лидеры, актеры - все могут это в
большей или меньшей степени. Это дар. Нет, меня интересовал не
производимый вами эффект, а вы сами. Почему это дело казалось вам стоящим?
Ллевеллин медленно покачал головой.
- Вы спрашиваете то, чего я сам не знаю.
- Конечно, тут сильная религиозная убежденность. - Уайлдинг говорил с