"Пол Кристофер. Тень Микеланджело " - читать интересную книгу автора

по широкой лестнице розового мрамора, но невольно задержалась на лестничной
площадке, задержавшись взглядом на висевшем там полотне Ренуара "Купальщицы
в лесу".
Любуясь мягкими изящными линиями и прохладной, голубоватой лесной
зеленью, придававшей полотну столь необычный, почти загадочный колорит, Финн
не в первый раз задумалась о том, не была ли эта картина отображением одного
из посещавших Ренуара видений, сна или фантазии, никак не связанных с
конкретной натурой. При желании на сей счет можно было бы написать целую
диссертацию, но независимо от того, что она думала по этому поводу, перед
ней находилось просто красивое живописное полотно.
Посвятив созерцанию картины добрых пять минут, Финн повернулась и
поспешила ко второму пролету. Она миновала небольшую галерею Брака, потом
прошла по короткому коридору к двери, не помеченной никакой надписью, и
зашла внутрь. Здесь, как и в большинстве других галерей и музеев, картины
или артефакты демонстрировались в специально оборудованных экспозиционных
залах, тогда как основная часть кропотливой музейной работы протекала позади
них, в скрытых от взоров посетителей фондохранилищах. Финн оказалась в
служебном помещении фонда графики Паркер-Хейл, длинном, тянущемся вдоль
северной стены здания коридоре, залитом искусственным светом потолочных
люминесцентных светильников.
Коллекции хранились в неисчислимом количестве влагонепроницаемых ящиков
для бумаг, выстроившихся вдоль внутренней стены. Между невысокими, по плечо,
застекленными шкафами находились ниши, каждая из которых была оснащена
письменным столом, стулом и большим плоским смотровым столом,
предназначавшимся для тщательного изучения отдельных экспонатов. Столешницы
таких столов представляли собой листы вставленного в деревянные рамы и
подсвеченного снизу полупрозрачного белого стекла. Каждый стол был снабжен
фотокопировальным стендом для копирования графических материалов на слайды,
а в каждой второй нише находился компьютерный терминал с полной инвентарной
описью коллекции, включавшей, наряду с фотофиксацией предмета, его словесное
описание и сведения о дате приобретения и источнике поступления.
На протяжении всего лета работа Финн сводилась к сверке инвентарных
записей: раз за разом она сопоставляла слайды и инвентарные описи и справки
об источнике поступления экспонатов по номерам, следя за тем, чтобы все
совпадало. Работенка, конечно, нудная, но двадцатичетырехлетней особе,
занимавшей должность младшего музейного хранителя, следовало вырабатывать в
себе скрупулезность и терпение. Недаром ее мать всегда говорила:
"Искусствоведение - это наука, и ты, хотя и занимаешься искусством, не
художник, а ученый. А в науке нет ни скуки, ни мелочей. Всяко зернышко на
твою мельницу".
"Всяко зернышко..."
С улыбкой вспомнив об этом, Финн взяла из шкафчика с канцелярскими
принадлежностями рабочий блокнот с карандашом и направилась вдоль ряда
секций для хранения бумаг к тому месту, где закончила вчера работу. Получив
диплом бакалавра, она провела год во Флоренции, изучая родину Микеланджело,
посещая места, связанные с его именем, и изучая языки. И это зернышко
пришлось-таки на ее мельницу, пусть даже решительно каждый на солнечной
родине титанов Возрождения, начиная с того малого в офисе архива и кончая
бестолковым старым священником в библиотеке Святого Духа, считал своим
правом и даже долгом ущипнуть ее за задницу.