"Феликс Кривин. Притчи о жизни (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

А как у нас появилось слово "клеймить"? Как будто мы палачи, клеймящие
беглых каторжников.
Тут, в актовом зале, мы услышали, что этот профессор вообще ничего не
кончал, у него были свои университеты. Как у Горького. Но если каждый
будет, как Горький, что будет с нашей педагогикой? Как учить и
воспитывать, если у каждого будет свой университет?
Горького не упоминали, потому что институт был как раз имени Горького.
Но смысл выступлений был такой. Говорили, что профессор пробрался в науку
педагогику, злодейски миновав все высшие учебные заведения и вероломно
завладев высоким званием, украденным у более достойных наших людей.
Людей, у которых профессор похитил звание, было много, хотя звание было
только одно. Но каждый, клеймивший профессора, говорил так, словно это
звание было вынуто лично у него, из его доцентского, преподавательского
или даже студенческого кармана.
Самого профессора не было. Он болел. Специально заболел, узнав, что ему
готовится. А может быть, не специально. Может, просто потому, что был
старенький и потратил свое здоровье на свои университеты, а потом еще на
наши университеты и пединституты...
Что-то в этом роде лепетали две студенточки, которые никак не могли
понять, за что ругают их любимого профессора. Возможно, они далеко сидели
и всего не услышали. Во всяком случае, их выступления прозвучали
диссонансом. Словно все пели "Яблочко", а они затянули "Вниз по матушке,
по Волге..."
Конечно, их заклеймили. И могли даже развенчать, но как развенчивать,
если их еще не венчали? Пусть не на профессорство, не на доцентство, а
хотя бы на звание учителя средней школы...
Особенно гневно клеймили профессора те, которые своих университетов не
кончали, а кончали только общий университет или институт. Или даже не
кончали, а начинали.
Некоторые неудачно начинали. Плохо отвечали на семинарах или вообще
завалили экзамен по педагогике. Теперь они давали оценку профессору,
словно он сдавал им экзамен.
Правда, профессора в зале не было, но они говорили так, словно он был.
Потому что свой счет они предъявляли не только ему, но и каждому
профессору, преподавателю и просто успевающему студенту.
Отсюда, с этой трибуны, начиналась их биография. Не с кафедры, а с
трибуны.
Такое было в науке время: с трибуны старт брался намного легче, чем с
кафедры...



МОЙ КОРОЛЬ

Жил-был король. Где-то он услыхал или вычитал, что любовь развивается,
преодолевая преграды. Чем больше преград, тем сильнее любовь. Нет преград
- любовь вообще исчезает.
Ему было где это вычитать. В классической литературе история любви
есть, в сущности, история преодоления препятствий; Кем были бы Ромео и
Джульетта без препятствий? Афанасием Ивановичем и Пульхерией Ивановной,