"Феликс Кривин. Я угнал Машину Времени (Авт.сб. "Я угнал Машину Времени")" - читать интересную книгу автора

откажется? Я имею право умереть в этом веке, как Стась и его друзья. Как
мои друзья. Как ты, Анна.
Все, что я мог тебе сказать, теперь не имеет смысла, его и раньше не
было, потому что все было заранее предрешено. Страшно выглядит история,
если смотреть на нее не с конца, а с начала и знать, что все заранее
предрешено. Краковский университет даст первый послевоенный звонок, он
распахнет свою дверь, но будет напрасно ждать тебя, Анна. И все же он
будет надеяться и каждый год, с первым звонком широко распахивать свою
дверь, но ты никогда в нее не войдешь, потому что для тебя никогда не
наступит послевоенное время. И дом, не построенный Збышеком, так и
останется непостроенным домом, и, хотя вокруг будет много новых домов,
этот так и останется непостроенным. И все автобусы во всех автопарках
будут напрасно ждать, что к ним за руль сядет Юрек. И все издательства
будут напрасно распечатывать конверты в надежде, что Стась прислал им свои
стихи. Потому что, хотя многое в истории повторяется, в ней никогда не
повторяется человек. Сколько б ни прошло веков, сколько б ни родилось
новых людей, этот человек уже не повторится.
Прощай, Анна... Так случилось, что мы живем в разные времена и только
умереть можем в одном времени. Прости меня, Анна, что я главного тебе не
сказал, но что бы я тебе ни сказал, ты бы все равно не поверила. Будущие
времена всегда несбыточны для прошлых времен, но и прошлые времена тоже
бывают несбыточными...
Гремят замки. Меня выводят из подвала. Приехавший за мной эсэсовец
приказывает поместить меня на заднее сиденье, а сам садится за руль. Руки
и ноги у меня крепко связаны: необходимая меча предосторожности, потому
что едем мы без охраны.
Машина трогается с места. Офицер за рулем долго молчит. Потом говорит -
словно в раздумье:
- В первую мировую я был рядовым. Но в нашем деле лучше быть офицером.
- Он останавливает машину. - Давайте знакомиться: инспектор службы розыска
Шмит.



13. ЯН-4119

Я помню это письмо слово в слово:
"Дорогая мамочка! Я по-прежнему жив-здоров, иду по Германии и
приближаюсь к Берлину. Скоро уже кончим эту войну. Недавно встретил
Марысю, помнишь, я тебе о ней писал? Связная нашей "Анны". Она мне
рассказала, как погиб отряд, когда я встретился с ней после ранения.
Одного из погибших я не знал, он пришел в отряд, когда я был ранен и
проходил лечение на чердаке бабы Зоей. О нем ходили нехорошие слухи, но
подробно я ничего не успел узнать. Марыся говорит, что слухи вроде бы
подтвердились: одна женщина разговаривала с Анной накануне казни, но
женщину эту Марыся не знает, знает лишь то, что слышала от других..."
Это письмо напечатано в послесловии к книге "Теория множеств", которую
подарил мне профессор Посмыш с надписью: "Янек, это как раз то, чего вам
не хватало!" Там говорится, что выдающийся математик двадцатого века
Вацлав Козельский, создатель системы грантов, основополагающей в