"Феликс Кривин. Завтрак. Обед. Ужин (Авт.сб. "Я угнал Машину Времени")" - читать интересную книгу автора

- Как это верно! - воскликнула угасающая звезда и впервые
почувствовала, что свет ее угасает. И почувствовала, что свет ее - это
всего лишь сигнал о помощи, который дойдет на землю через тысячу световых
лет.
Генерал досадовал, что ему не дали дорассказать, и он все время пытался
дорассказать, но теперь это было уже невозможно. Адвокат заявил, что он
ничего не хочет слышать, что он всегда был против конфликтов. Сенатор
весьма нетвердо предположил, что война ужасна, когда она лишена смысла, а
когда в ней есть некоторый смысл, быть может, она и не столь ужасна?
Министр финансов сказал, что он готов уплатить, пусть ему представят счет,
он готов уплатить по любому счету. Адвокат сказал, что дело не в том, что
он всегда был против конфликтов. Сенатор сказал, что, конечно, война - это
плохо, но ведь совсем не обязательна большая война, может, для этого
хватит и маленькой? Можно и маленькую, кивнул генерал. Тут он слегка
задремал, а когда проснулся, говорил уже романист. Романист говорил, что
если раньше земля держалась на китах или, допустим, слонах, то теперь она
держится на пороховой бочке. Значит, есть еще порох в пороховницах, сказал
проснувшийся генерал.
Потом все разошлись на отдых.
Это был самый активный отдых из всех, какие допускаются санаторным
режимом.
Генерал у себя во сне вел войну. Война была небольшая, но достаточно
громкая. Гремели пушки, рвались снаряды, и пули свистели, грозясь залететь
на командный пункт, в просторных покоях которого разместилась
хирургическая клиника. Санитары лихорадочно собирали раненых. Одним из
раненых оказался сенатор, и он чувствовал, как его куда-то несут, и стонал
во сне от недобрых предчувствий. Министр финансов выгрузил из кармана всю
государственную казну, но у него не хватало какой-то мелочи, и он ругался
и говорил, что это грабеж, что такой цены нет, и, словом, все, что
говорится в подобных случаях. Кинозвезда видела себя на операционном
столе, ей примеряли сердца, но ее размера не было, были только мужские
размеры. Скотопромышленнику поставили отличное сердце, но в суматохе
куда-то девалась его голова, прекрасная и мудрая голова философа Сенеки...
Адвокат выступал на процессе. Он защищал тех, у кого отобрали сердца, - и
не находил слов, потому что в груди у него тоже билось чужое сердце...
Один романист, как всегда, лишил себя отдыха. Он заканчивал свой роман,
и уже в самом конце, когда все, казалось, должны успокоиться, вдруг
загремели выстрелы и началась война, подумать только, война - в самом
финале!
Генерал все еще воевал, и война его грозила перерасти из небольшой в
очень большую. Он устал, ему надоело, он убеждал кого-то, что ему уже
много лет, но ему отвечали: ничего, генерал, у вас молодое сердце... А
министр финансов ругался во сне, как чиновник, распугивая недремлющий
персонал, потому что слишком малы были финансы его державы... Мудрая
голова философа Сенеки все еще пребывала вне тела его, и не было
возможности их соединить, таких средств не знала пока медицина... А
адвокат выступал на процессе, он весь взмок, у него началось сердцебиение,
такая досада, за какой-нибудь час испортилось его новое сердце...
Война прекратилась внезапно, и, вместо гремящего хаоса, - снова тихий,
затерянный уголок, куда почти не ступала нога человека. Час отдыха прошел,