"Феликс Кривин. Сегодняшние сказки (Сказки о поиске земли обетованной - 2) " - читать интересную книгу автора

Гробоедова камни возил, причем как возил! То сам падал, то тачка
переворачивалась. А теперь - пожалуйста: написал роман. А ведь они там были
вместе, вместе, можно сказать, над материалом работали.
В сущности, они видели одно и то же, Гробоедов даже больше, потому что
и самого Блюма держал в поле зрения. И Дракохруста, и кого только не
держал...
А этот эстонец Тааам? Чуднaя фамилия. Будто означает, как далеко он
был, а на самом деле - просто фамилия. Теперь кто услышит: "Тааам", - сразу
понимает, что это великий поэт, а не те места, где прошли его жизнь и
творчество.
Чтобы написать книжку, главное - иметь материал. На каждого
действующего человека иметь материал. Блюм его имеет. И использует. А они с
Дракохрустом пока не используют. Они свою биографию используют для себя, а
Блюм ее использует для литературы. И они могли бы использовать для
литературы, вдвоем это даже сподручней - все равно как носилки груженые или
с пилой на лесоповале.
Там, где они собирали свои материал. Гробоедов никогда не брался за
носилки, он за винтовку брался, за автомат, но этим оружием творческую
работу не сдвинешь. Однако советский человек знает, что литература
добывается не только киркой и лопатой, но и винтовкой. Это совсем другое
взгляд на жизнь. И лишь на пересечении этих взглядов может возникнуть полная
картина.
У Ивана Блюма подход к материалу односторонний, а они могли бы подойти
с двух сторон, одновременно ударить с фронта и тыла, развивал Гробоедов свой
потаенный замысел. Дракохруст попытался представить такого рода соавторство:
"Белинский и Бенкендорф. Взгляд на русскую литературу", "Буденный и Деникин.
Гражданская воина". Может, римляне были правы, когда предлагали выслушать
обе стороны?
Раньше мы выслушивали одну, а теперь выслушиваем другую. Первая
недовольна, она привыкла, что слушают только ее, а вторая намолчалась,
теперь ее не остановить. Так обычно бывает: тот, кого не слушают, настаивает
на римских правах, а тот, кого слушают, говорит: нет, слушайте только нашу
сторону.
Для объективности лучше писать парами, чтобы с двух сторон эту жизнь
охватить. "Достоевский и Толстой. Преступление, наказание и воскресение".
"Абрамов и Кочетов. Братья и сестры Ершовы". Ну, и они, конвоир и
подконвойный, надо только придумать парный псевдоним.
Правда, вокруг таких авторов, как Гробоедов. сложилось нездоровое
мнение. А ведь они тоже там были. Тааам. И даже таааам. И, между прочим,
работали, не сидели. Накопили жизненный материал. Неужели он никому не
нужен? Но ведь литература складывается из разных материалов, ей всякая
правда нужна - и та что сверху, и та, что внизу. Ей, литературе, неважно,
как ты эту правду узнал: подсмотрел в щелочку или добыл на допросах. А кто у
нас добывал правду? Иван Блюм? Такие, как Иван Блюм, только затрудняли
работу следствия.
Вот майор Хохряков - этот добивался правды почище Тургенева. У него,
бывало, любая правда заговорит.
Но майора Хохрякова не станут печатать. Печатают только тех, кто у него
сидел. А он не сидел, он работал. Если бы все сидели, работать было бы
некому. И выходит, что майор Хохряков как никто стал жертвой этого времени.