"Александр Крон. Капитан дальнего плавания" - читать интересную книгу автора

военного моряка. Научил главному - ни при каких обстоятельствах не
отступать и не теряться. Требовать с людей, но и понимать их. И сам
понимал душу подводника, суров бывал, но ханжества этого у него нисколько
не было, умел и прощать, знал, что служба наша нелегкая, а молодость свои
права имеет. И еще понимал, что хорош не тот командир, у которого ничего
не случается, а тот, кто из любого положения найдет выход".
Другая запись:
"На Ханко, где мы базировались до войны, обстановка была скучная. Но
скучать было некогда, прибывали новые лодки, отрабатывались задачи. К
началу войны лодок первой линии, было только две, моя и Саши Мыльникова;
надо было поторапливаться. Юнакова до войны считали шкуродером: он гонял
лодки в шторм, заставлял погружаться на волне, когда одна из лодок из-за
недостатка балласта не пошла на погружение, приказал принять воды в трюм.
Потом оценили и полюбили".
Маринеско был прав - Юнакова любили. Александра Ивановича уже не было в
живых, когда военные моряки торжественно отпраздновали в Кронштадте
шестидесятилетие Евгения Гавриловича. Я видел на своем веку много всяких
юбилеев, но чествование Юнакова поразило меня своей непринужденностью и
теплотой. Сотни подводников ощущали на себе его заботу, многие
прославленные командиры были его учениками: Маринеско, Гладилин,
Мыльников, Кабо, Лисин, Богорад...
Балтийские комдивы не отсиживались на берегу, они выводили корабли на
позиции и сами ходили в походы. Юнаков начал войну с неудачи - тральщик,
на котором он шел, взорвался на мине. Комдива подобрали и отправили в
госпиталь, где в течение многих месяцев его "собирали из частей".
Предстояла эвакуация в тыл, но Юнаков от эвакуации уклонился и в сорок
втором году вновь вышел в море. На этот раз он обеспечивал опасный переход
подводной лодки на позицию. Во время перехода командир лодки был убит.
Юнаков принял на себя командование, снял поврежденную лодку с мели и
привел ее на базу. В сорок втором он пошел в боевой поход на "С-13" с
неопытным командиром П.П.Маланченко, корабль вернулся с крупным боевым
успехом. Когда на смену Маланченко пришел на "С-13" Маринеско, Юнаков
всячески помогал ему, но идти "обеспечивать" даже в первом походе
отказался: "Ученого учить - только портить".
С Юнаковым у нас установились добрые отношения еще во время войны.
Поначалу он и мне показался суров: высокий, узколицый, хмуроватый и
немногословный; потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть, каким
надежным другом был он для людей, сумевших завоевать его доверие.
В июне 1960 года я получил от него письмо. Евгений Гаврилович приглашал
меня в Кронштадт на второй сбор ветеранов-подводников. На первом,
состоявшемся годом раньше, я не был, тогда иногородних еще не приглашали.
Впоследствии я бывал почти на всех, но этот был самым волнующим. Волнующим
было все - и первые встречи на ленинградской пристани, где немолодые люди,
не видевшиеся по десять - пятнадцать лет, радостно обнимали друг друга, и
неторопливое движение катеров знакомым фарватером (в сорок втором здесь не
ходили, а прорывались), и торжественная встреча гостей в Петровском парке,
куда вплотную подошли катера. Гремел оркестр; весь учебный отряд,
выстроившись в две шеренги, встречал и провожал аплодисментами нестройно
шагающую толпу гостей до ворот береговой базы. Затем был митинг на площади
Мартынова и закладка памятника (на площадь сбежалось полгорода) и наконец