"Александр Александрович Крон. Как я стал маринистом (Очерк)" - читать интересную книгу автора

вплоть до осени 1943 года, когда изменившийся характер войны потребовал
вновь рассредоточить литераторские силы. Расставаться с подводниками было
грустно, но переход в опергруппу открывал заманчивые возможности. Во-первых,
расширить свои представления о воюющем флоте, побывать на переднем крае
обороны, а летом выйти с малыми кораблями в Финский залив и дальше в
Балтику. И во-вторых, дать выход накопившимся впечатлениям.
В обязанности опергруппы входило поставлять литературный материал для
пресс-бюро Пубалта, газеты "Красный Балтийский флот" и флотских
радиопередач. Материалы эти по размеру не должны были превышать четверти
печатного листа; так появились на свет мои "Рассказы о подводниках" -
маленькие новеллы, построенные на наблюденных мною или рассказанных мне
действительных событиях; степень художественного обобщения была в них очень
невысока, образы мало чем отличались от своих прообразов и именно поэтому
оказывались тусклее их, в общем, это были вполне ученические опусы. Тем не
менее они печатались и передавались в эфир, некоторые из них увез с собой в
Москву заглянувший ко мне на "Иртыш" А.А.Фадеев. Вскоре я получил от него
толстый пакет со свежими номерами центральных газет, в которых были
напечатаны три моих рассказа. В сопроводительном письме, серьезном и
шутливом, Фадеев писал, что счел полезным для дела и для меня опубликовать
рассказы в центральной печати, но тут же недвусмысленно давал мне понять,
сколь далеки мои рассказы от настоящей художественной прозы. Веселое и умное
это письмо, к сожалению, погибло при прямом попадании бомбы в здание
Военно-морской академии, где в то время помещались Пубалт и наша группа.
Относительно лучшим рассказом Фадеев считал "Трассирующие звезды",
напечатанный по его рекомендации в "Литературе и искусстве", вероятно, он
был прав, но в моей литературной судьбе гораздо большую роль сыграл другой,
более слабый рассказ "Я держу мой флаг". В этой беглой зарисовке, недалеко
ушедшей от обычной газетной корреспонденции, шла речь о некой вмерзшей в лед
подводной лодке и об упрямом капитан-лейтенанте, не желающем отступать перед
трудностями ремонта в осажденном Ленинграде. Рассказ был тем семечком, из
которого проросли осуществленный двумя годами позднее замысел драмы "Офицер
флота" и впоследствии, спустя много лет, - роман "Дом и корабль".
Первым заданием, полученным мною за время пребывания в опергруппе, была
командировка на эскадренный миноносец "Сильный". В летнюю кампанию "Сильный"
участвовал в морском сражении в Ирбенском проливе, а теперь стоял в устье
Невы и вел артиллерийскую дуэль о береговыми батареями противника.
Одновременно шел ремонт всех механизмов. "Сильный" был тем самым "Н-ским
кораблем", обратившимся через флотскую печать с призывом ко всем кораблям
Балтийского флота провести зимний ремонт своими силами и средствами. В
кают-компании "Сильного" я опять встретился с той же атмосферой активной,
ищущей мысли, что у подводников: чувствовалась настоятельная потребность
критически осмыслить для себя первое полугодие войны и сделать необходимые
для победы организационные и нравственные выводы. Говорили и спорили на
всякие темы, но за всем этим многообразием мне все время слышалась главная
тема, тема номер один. Это была проблема становления нового советского
офицерства.
Необходимость реформ в этой области ощущалась в низах не менее остро,
чем наверху, и не вина будущих офицеров флота, что проведена была эта
реформа чисто административным путем, с преобладанием внешней стороны, тоже
существенной, но не исчерпывающей всего круга вопросов, волновавших и в