"Петр Кропоткин. Взаимопомощь как фактор эволюции" - читать интересную книгу автора

выживание и на дальнейшую эволюцию, хотя бы они и оказались ниже других в
каждой из особенностей, перечисленных Дарвином и Уоллэсом, за исключением
только умственных способностей. Высшие позвоночные, и в особенности
человеческий род, служат лучшим доказательством этого утверждения. Что же
касается до умственных способностей, то каждый дарвинист согласится с
Дарвином в том, что они представляют наиболее могущественный фактор
дальнейшей эволюции; он согласится также и с тем, что умственные
способности, еще более всех остальных, обусловливаются в своем развитии
общественною жизнью. Язык, подражание другим и накопленный опыт -
необходимые элементы для развития умственных способностей, и именно их
бывают лишены животные не общественные. Потому-то мы и находим, что на
вершине различных классов стоят такие животные, как муравьи и термиты,
попугаи, обезьяны, у которых высоко развиты как умственные способности, так
и общительность. "Наиболее приспособленными", наилучше приспособленными для
борьбы со всеми враждебными элементами, оказываются, таким образом, наиболее
общительные животные, - так что общительность можно принять главным фактором
эволюции, как непосредственно, потому что она обеспечивает благосостояние
вида, вместе с уменьшением бесполезной растраты энергии, так и косвенно,
потому что она благоприятствует росту умственных способностей.
Кроме того, очевидно, что жизнь сообществами была бы совершенно
невозможна без соответственного развития общественных чувств, и в
особенности если бы известное коллективное чувство справедливости (начало
нравственности) не развивалось и не обращалось в привычку. Если бы каждый
индивидуум постоянно злоупотреблял своими личными преимуществами, а
остальные не заступались бы за обиженного, никакая общественная жизнь не
была бы возможна. Поэтому у всех общительных животных, в большей или меньшей
степени, развивается чувство справедливости. Как бы ни было велико
расстояние, с которого прилетели ласточки или журавли, и те и другие
возвращаются, каждый и каждая, к тому гнезду, которое было выстроено или
починено ими в предыдущем году. Если какой-нибудь ленивый (или молодой)
воробей пытается овладеть гнездом, которое вьет его товарищ, или даже
украдет из него несколько соломинок, вся местная группа воробьев вмешивается
в дело против ленивого товарища; и, очевидно, что если бы подобное
вмешательство не было общим правилом, то сообщества птиц для гнездования
были бы невозможны. Отдельные группы пингвинов имеют свои места для отдыха и
свои места для рыбной ловли, и не дерутся из-за них. Стадо рогатого скота в
Австралии имеют каждое свое определенное место, куда оно неизменно, изо дня
в день, отправляется на отдых, и т. д.[74] борьбы, в пределах каждой
животной группы, из-за пищи, безопасности и возможности оставить после себя
потомство. Он часто говорит об областях, переполненных животной жизнью до
крайних пределов и из такого переполнения он выводит неизбежность
состязания, борьбы между обитателями. Но если мы станем искать в его книге
действительных доказательств такого состязания, то мы должны признать, что
достаточно убедительных доказательств - нет. Если мы обратимся к параграфу,
озаглавленному: "Борьба за существование - наиболее суровая между особями и
разновидностями одного и того же вида", то мы не найдем в нем того обилия
доказательств и примеров, которые мы привыкли находить во всякой работе
Дарвина. В подтверждении борьбы между особями одного и того же вида, не
приводится под вышеупомянутым заголовком ни одного примера: она принимается
как аксиома; состязание же между близкими видами животных подтверждается