"Анатолий Краснопольский. Я прошу тебя возвратиться (Повесть о военных медиках)" - читать интересную книгу автора

А Горнячка, услышав свое имя, вдруг затрусила рысцой. Доверяясь
человеку, лошадь продолжала ему служить. И тогда ромашковое поле под
закатными лучами вспыхнуло живым золотом. Ты повернулся к маме:
- Красоту дано видеть и слепым...
Мама вспоминает, как в тот вечор, глядя на закатное поле, она подумала
о вашей золотой свадьбе. Ромашковыми головками летели ваши годы.
Счастливые годы любви. Один, два, десять... Потом отсчет пошел не от
первой встречи, а от тысяча девятьсот сорок первого года, от холодной
снежной зимы.
- Я полюбил нашу маму с первого взгляда.
- Тогда как же ты можешь думать о какой-то маминой новой семье? Просто
маме сейчас нездоровится, и я еду к тебе один.
В купе уютно и чисто. Если закрыть дверь, стихает шум. Совсем как дома.
Можно быть хозяином своих дорожных раздумий. Только брошенные на верхнюю
полку пальто да портфели напоминают о том, что я здесь не один. Со мной
едут двое. Они появились перед самым
отходом поезда, оставили пещи и куда-то исчезли.
Не успеваю подумать о своих попутчиках, как вот они, легки на помине. В
дверях появляется усач, за ним молодой парень в вязаном свитере.
Выкладывают на столик свертки, коробки.
- Извините, - говорит парень, - не обедали еще сегодня, замотались.
- Милости просим к нашему столу, - приглашает усач.
- Спасибо, спасибо, я только что из дому.
Стоя у окпа, вижу, как снежинки старательно заштопывают темноту. Вагон
швыряет из стороны в сторону.
В Ворошиловградо я буду утром. Это была твоя последняя дорога. Теперь
по этой дороге я еду к тебе.
- Только теперь... Спустя тридцать лет...
Закрываю ладонями глаза: да, целых тридцать...
Я знал, что ты спросишь... О, я бы давно примчался, прилетел, оставил
все на свете, но я пе знал, где ты...
Только теперь в моих руках оказался твой вечный адрес.
- Как же это произошло?
Как это произошло? Сейчас, сейчас... Голова идет кругом. Еще поезд
стучит, гремит, грохочет... Все произошло как будто просто, а на самом
деле... Впрочем, это был обычный осенний день.
Я вышел из отделения и побрел по госпитальному городку.
Асфальтированные дорожки, бегущие вдоль толстостенных корпусов, словно
возвращают меня в старипу. Воп там, в полукруглых окнах, за которыми
теперь находятся наши ординаторские, в этих бывших бойницах мне видятся
пушки, подвешенные с помощью крючьев, оставивших навсегда свой след в
потолке. В фойе нашего клуба написано, что открытый в 1755 году "полевой
шпиталь для лечения воинских чинов из батальонов русской армии" входил в
Киево-Печерскую цитадель как самостоятельный узел укрепрайона. Тогда здесь
было три отделения: ломотное, полостное и лихорадочное. Здесь лечились
герои походов Суворова. Гремели бои, лилась кровь, и потому вокруг
"шпиталя" на случай вражеского нападения бежал ров, ныне притаившийся под
кронами парка. Я и нс заметил, как забрел в глубину аллей.
Здесь по-особому ощущаешь свежесть воздуха, уже позимнему прохладного и
бодрящего. Нашел укромную скамейку. Гляжу, белка из-за ствола ясеня тянет