"Анатолий Краснопольский. Я прошу тебя возвратиться (Повесть о военных медиках)" - читать интересную книгу автора

жи-л,. Ты и решай, туда ли упал твой первый взгляд.
Туда, отец, туда!.. Да, а между прочим, звонки были.
Через два дня прихожу домой, мама говорит:
- Тебе звонили из Хабаровска.
Сперва я подумал: наконец Ломешко объявился, мы с ним еще студентами
третьего курса подрабатывали на "скорой помощи" при Октябрьской больнице.
Через день мама вдруг говорит:
- Звонили из Свердловска.
Я подумал: нашелся наконец доктор Черников. Служили мы с ним иод
Харьковом. Недавно защитился и женился. Так рассыпалось наше холостяцкое
общество имени Красного Креста.
- Приятный, приятный голосок, - сказала мама.
Я захохотал:
- У Черникова, как он сам выражался, голос коваля кузнеца-великана, и
получилось что-то похожее на гром.
- Господь с тобой, - говорит мама, - это был женский голос.
- Женский?
А мама с затаенной иронией начинает перечислять города Советского
Союза, начиная с Владивостока и кончая Львовом. Достает из-под хлебницы
какой-то листок.
- Наконец, - говорит, - тебе телефонограмма очень любопытного
содержания.
Я читаю: "Товарищ майор, одна престарелая женщина нынче, в пятницу,
пышно празднует свой юбилей.
Появитесь в восемь часов вечера у знакомого вам подъезда с цветами и
массой наилучших пожеланий".
- Ну-ка, ну-ка!
- И подпись "Три "н", - говорит мама. - Это что же, фамилия или ученая
степень какая?
- Красивая, - говорю невпопад.
- Опять красивая. - Мама уже не улыбается, она бросает на стол
телеграмму и ворчит: - Надежда Васильевна тоже видная, по скромная.
- Она уехала, - зачем-то сообщаю давно известное.
- А кто виноват? - ревниво говорит мать и удрученно смотрит на
телеграмму, как на мою похоронку.
Навязчивость какая-то в этих словах.
А я ужо в шинели. Я ужо ничего не хочу слышать, багу, бегу. Дождь со
снегом остужает моп щекн.
Итак, я появился у знакомого подъезда.
- Зимы пошли такие слякотные, - говорила Анна, опоздав на целый час. -
Три круга сделали над Киевом, пока разрешили посадку.
Сегодня она была в темно-синем пальто с латунными пуговицами, на
которых крест-накрест выбиты пропеллер и крылья птицы. На рукаве искрилась
вышитая парчой чайка.
- А еще задержалась на борту самолета, долго не приходила машина за
бельем и посудой. Такова участь всех стюардесс. Привыкайте к этому,
товарищ майор.
- Постараюсь привыкнуть.
- А вообще ни к чему привыкать нельзя, иначе пропадет удивление, и все
исчезнет, - сказала Анна, не передыхая. - А теперь, - указала она на