"Анатолий Краснопольский. Я прошу тебя возвратиться (Повесть о военных медиках)" - читать интересную книгу автора

подъезд, - наш рейс пройдет на высоте четвертого этажа.
Пока мы поднимались по лестпице, я подумал: была всего одна встреча, а
не забылась, о чем-то говорят we ее зтзонки. А может, человек сам себе
придумывает привязанности? И придумывает не сразу, не мгновенно. Может,
просто мое подобие давно возникло в воображении Анны? И вот, простите,
явилось. Или в моем возрасте ей увиделась какая-то тайна, а тайна
увлекает. Но мы-то, врачи, знаем, что мой возраст - это иногда крутой
взлет перед падением.
Я поднимался вслед за Анной. У псе действительно красивые ноги.
Катастрофично красивые... Она остановилась перед дверью, обитой черным
дерматином, открыла сумочку, достала ключи, долго не могла попасть в
замочную скважину.
"Чья это квартира? Куда меня ведут?"
Наконец Анна перешагнула порог.
- Впрыгивайте, - сказала, потянула мепя за рукав и шепотом добавила: -
Секунду. Постойте здесь, - а сама юркнула в комнату, где горел свет. Я
слышал ее голос: - Что же ты, мой родненький? И суп стоит песъеденный, и
шпроты не тронуты. Разве соседка не приходила тебя кормить?
- Соседка была, - отвечал дрожащий голос. - Чтото сердце ныло весь
день. В Иркутске, передавали, бури.
- Ну и что же? Мы и в бурю летаем. Ты же знаешь, я теперь на "тушке", а
это машина! Господи, и подушка сползла.
Анна выглянула из комнаты и поманила меня к себе:
- Это мой папа.
В кровати лежал человек лет пятидесяти. Высокий лоб, лимонной бледности
лицо, голову мягко усыпал нетающий иней.
- Иван Васильевич Пронников, - сказали его сухие губы, и глаза,
посаженные так же глубоко, как у Анны, вопросительно остановились на моих
погонах с эмблемой медика. Он недовольно сморщился: - Хотя бы в день
рождения дочери не приходили вы, благодетели.
Ведь не можете, ничего не можете. - Он замолчал так же внезапно, как
начал говорить. Тут же подавленность настроения его сменилась гневом, и он
выкрикнул: - А подопытным кроликом быть не желаю. И вообще, оставьте меня.
Его лицо сделалось багровым, голова заметалась на подушке. Лишь так мог
он подчеркнуть то, о чем говорил, а его руки, ноги, все большое тело были
неподвижны: пх сковал паралич. Конечно, нашего брата он виделперевидел,
успел разувериться в искусстве эскулапов, и потому мой приход его
раздражал, если не сказать больше.
- Я пришел только поздравить Анну, - защищался я.
Иван Васильевич стрельнул в меня злым взглядом и, медленно поворачивая
голову к стене, пробормотал:
- Тогда вы и вовсе никакой не врач.
Анна наклонилась к отцу.
- Папочка, папочка, - защебетала она, - наш гость - нейрохирург, а отец
нашего гостя был начальником фронтового госпиталя, погиб, - замялась было,
но тут же, повернувшись ко мне, добавила: - Сын, так сказать, продолжает
дело отца, правда?
- Но я всего этого вам не рассказывал, - говорю с недоумением.
- "Мне сверху видно все", - шутливо пропела девушка и выбежала нз
комнаты. - Я сейчас...