"Владимир Крупин. Как только, так сразу (повесть)" - читать интересную книгу автора

пьющий санитар: "Надо, облизательно надо давать раз в неделю организму
встряску, раз в неделю не пить. Эх, как трясет". Этот санитар тоже леченый,
еще совсем недавно его затрясло окончательно, когда он с похмелья открыл
бутылку, сковырнул пробку, а на горлышке осталась такая прозрачная пленочка,
ее незаметно. Льет - не льется. Глядит - пробка снята, опрокидывает бутылку
- жидкость бутылку не покидает. Значит, земное тяготение кончилось. Допился
до края, решил санитар.
Давайте отойдем от горы разума и поразмыслим над названной русской
болезнью - выпивкой. Тут некого винить - ни Шарлотту Корде, ни Марата, они
там что-то не поделили, нас это заставили изучать, а нам не этим надо
заниматься, а своей русской болезнью. Тут братики, сваливать не на кого -
грешны, хмельны и зело непотребны. Один у нас допился до того, что мажется
солидолом, говорит, что будет сильным, как трактор, ведь трактор смазывают
солидолом, это мнение он выдрал из глубин своей давно прошедшей трезвости.
Но ведь и дипломаты пьют. И реставраторы. Одних краснодеревщиков сколько
спилось. У меня повар был знакомый, он ночью возле кровати ящик с водкой
держал, вместо воды пил. Проснется, выпотрошит одну-другую - спать. Утром
рот прополощет шампанским, сплюнет - и к плите. Ведь не мы пьем - желудок.
Желудок - сволочь - гадит. Ему неохота пищу перерабатывать, расщеплять, он
водке рад: калорийность огромна, усваиваемость мгновенна. Ему давай и давай.
Закуску, особенно русский желудок, отвергает, отторгает, игнорирует. Вот с
кем надо бороться - с ленью желудка.
Диктую манифест. Пиши, пьяный санитар! И не думай, что ветер называется
западным, если он дует на запад. Пиши:
"Мы, поднимающие голову от подушки веков и не соображающие, где мы
находимся, торжественно проклинаем все причины, ведущие к выпивке, мы
освобождаем все праздники от хмельной окраски, крестины и поминки, встречи и
проводы, печали и радости, отвальные и причальные, закурганные, стремянные и
закордонные, авансовые и зарплатные, банные и ванные (лучше быть немытым,
чем пьяным), проклинаем выражение уважения чужой родни и родной родни через
выпивку, обмывки диплома, аттестата, свидетельства, удостоверения, сделки,
премии, гонорара, проклинаем любой возглас, подстрекающий к пьянке, типа: "А
не пора ли нам пора?", проклинаем все места, располагающие к выпивке:
гаражи, забегаловки, пивные, рыгаловки, стоячки, стекляшки, теплушки и
вагоны, кладовки, все места, где расстилаются обрывки независимых якобы
газет, на которых лежат два помидора и хлеб, а посудина ходит по кругу, -
лужайки, обрывы, откосы, скверы, усеянные пробками, - горем взошли они по
русской земле. И тебе проклятие, колченогий стол, что не сломался под
пагубной тяжестью ядовитых жидкостей, этой людской погибели, и ты,
крахмальная скатерть, сволочь такая, захвати с собой все градусное питье,
подними в поднебесье да на радость всему люду шибани его оттуда! Проклятье
вам, винные, водочные, коньячные этикетки, вы, как лаковые проститутки,
раздели и разули многие семьи, отняли у взрослых разум, а детям его даже и
не дали. Какие вы названия загребли себе: "Золотое кольцо", "Русская
тройка", просто "Русская", постыдились бы! "Аромат степи", "Утренняя
свежесть", "Вечерний свет", верните, собаки, имена, не вам их носить.
"Арарат" и "Молдова", "Букет Грузии". Вам нужны другие клички: "Мертвецкая",
"Запойная", "Антирусская", "Кровь гадюки", "Бычья печень", "Бешеная желчь",
"Свиная отрыжка". Проклинаем тебя, закусочная еда, вызывающая желание залить
себя отравой винного пойла. Ты, килька марки "Сестры Федоровы", вы, лосось и