"Владимир Крупин. Как только, так сразу (повесть)" - читать интересную книгу автора

жертвеннике: душу - Богу, жизнь - Отечеству, сердце - жене, честь - никому.
- Вот из-за этого, - орал первый рыжий, - мы и загубили Россию. Честь
принадлежит Родине, запомни и своему узкоглазому передай.
Это у них начинался крик - спор. Один защищал Ленина, другой - Сталина. И
тот и другой к моменту спора были изрядно заплеваны, но что рыжим до того.
Плюют моськи (напоминаю, что так у нас звали масонов) или их шестерки-
борзописьки, от этого фигуры вождей только возвышаются, скоро никто не
доплюнет. Но только вот кто выше?
- Твой лысый по Европе на велосипеде ездил, много ли он Россию знает,
много ли? У него Парижская коммуна в заднице играла, Робеспьером грезил,
Дантонов наплодил.
- А твой чучмек командование Красной Армии вырезал.
- Это ложь, вранье и подтасовка. Он по пять лет в Швейцарии, как
картавый, не жил, он в расстреле царя не замаран, моськи его боялись, он
священников привечал, отец наш родимый, болезный ты наш!
- Тот отец в конце концов нас всех оставил без отцов, - вставил
самозванец.
Доходило до драки.
- Моего земля пожалела, приняла, а твоя мумия тутанхамонская все средства
оттягивает. Да пусть она тебе приснится сто раз на ночь!
- Пусть, пусть!
Рыжие волосы летели, как осенняя ржавая листва, пол в курилке желтел, как
арена, посыпанная сосновыми опилками, но и только. Рыжих растаскивали, но
они расходились радостные: пострадали за свои святыни.
Беда, сердечные, беда - не только волосы, но и головы летели ни за
понюшку табаку, из-за каких-то политиков. Их как собак нерезаных и из-за них
драться - да тьфу! плюнуть и растереть. Для политиков нет людей, есть
материал для их политики, нет человека, есть полено для костра, чтоб сжечь в
нем соперников. О, если бы я не знал нынешних позиционеров и оппозиционеров,
знаю всех лет по двадцать пять, смешно - кого слушают? Скверниченко и
Скотского, Помуйкина и Тушонку, а особенно хороши гроссдамы Алина
Старопойлова и Элла Муркова,- да и дамы ли они, может, это антирусские
роботы, может, их на Мальте куют? А эти пискуши с русыми волосами из отдела
приватизации соцзащиты? Кто это? откуда? Или этот, Чегоизвольский.


Кстати, о женщинах

Сказать грешно, умолчать грешней того о том, что в нашей палате женского
вопроса не было, и не только оттого, что не было женщин, и не только оттого,
что возраст наш был далеко за барьером жениховского, только сдвинувшимся на
женской, так сказать, почве был один-единственный пан Спортсмен, как его
звали, неповоротливый слезливый толстяк (известно, что в России в отличие от
всей Галактики дают прозвища не по сходству, а по различию). Пан Спортсмен
женился, считал жену свою единственной и неповторимой, образцом, так
сказать, который никогда не будет серийным. И вот... пан Спортсмен слонялся
по палате, в работе мозгового треста не участвовал и всем надоедал своим
нытьем про свою трагедию всей жизни. Он заканчивал вводную часть
отшлифованной веками массовой литературы фразой: "Но ужасное открытие
подстерегало меня..." Всем было плевать на его ужасы. Оно и несправедливо,