"Владимир Крупин. Как только, так сразу (повесть)" - читать интересную книгу автора

но извиняло нас то, что мы постоянно решали проблемы покруче, например:


Слово есть дело

Или нет? Нет, есть. Да, есть. А спор этот возник по поводу дозволенных
границ свободы слова. Конечно, демократы визжали, что свобода эта
безгранична, что слово это не действие, например, не пощечина, не поджог, не
выселение... "Смешно, - говорили мы, - слово, значит, не действие, а ну-ка
стань сюда, стоишь? Я тебя не ударю, я тебя матом шарахну. И жаловаться не
смей, цензуры нет, свобода слова". Всерьез же мы говорили, что слово и дело
суть одно, что должна быть граница дозволенного, там, где даром слова
пользуются для оскорблений, разврата, пропаганды пошлости и насилия, тут
надо у таких словоблудов отнимать орган массовой информации, даже
стенгазету. Если же, к слову, телевизионщикам прямо не терпится видеть
разврат, значит, они сами такие и есть.
Тут подходил пан Спортсмен и канючил: "Ужасное, ужасное открытие
подстерегало меня..." Но его отшвыривали, разумеется, словесным действием, а
не физическим. Вставал во весь горизонт очень русский вопрос.


Мы ленивы и нелюбопытны, но это очень хорошо

А почему хорошо? Да потому, отвечал выдвинувший такую мысль, что мы как
никто заботимся о детях. Ну вот, решим мы все вопросы, все проблемы, а что
останется детям? И разве неправилен лозунг: "Все лучшее - детям", хотя
многие переделывают его в такое звучание: все лучшее - моим детям.
- Ты, Витя, неправ дважды, - кричали ему. - Во-первых, нет таких проблем,
которые не решил бы наш коллектив. Ты что, забыл наш девиз: как только
ставится вопрос, так сразу он решается? Сразу! И никому не оставляем даже
щели, чтоб не пролезли в щель домыслы, вторая неправота: ленивы и
нелюбопытны не мы, а как раз дети. Это, наверное, у тебя детей нет, так ты и
не знаешь, тогда и не суйся и не сплясывай, раз не спрашивают.
Но этот Витя был тот еще Витя, из Витей Витя, он не сдавался:
- Для медленно соображающих пример к тезису: мы все покупаем книги. Пусть
не все. Скажем так, два класса покупателей, один книги покупает для
престижности, другой класс покупателей жить без книг не может и последние
штаны продаст, а книгу купит.
- Я все для нее покупал, - раздался слабый голос пана Спортсмена, - но
ужасное, ужасное открытие подстерегало меня...
- Молчи! - оборвал его Витя. - Два класса покупателей приобретают книги,
есть еще подкласс, подвид, разновидность, как хотите, так и назовите,
читателей, которых я презираю, это читатели пошлости, бульварности,
детективности и фантастики всякой-разной, их я за людей не считаю, мы
вернемся к двум классам. Так вот: книги не читает никто. Книги ставят на
полку. Даже те, кто жить без них не может, кто перед сном прикасается к их
тисненым, коленкоровым корешкам, кто мать родную за редкую книгу продаст,
даже и эти не читают книг. Они думают: это для детей. Вот они вырастут, они
прочтут, они станут умными, пойдут дальше меня. Вырастают дети, вырастают
они в атмосфере любви к библиотеке, книги для них выше игрушек. Они не