"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

"Петляковых", и на "лавочкиных", и на иностранных самолетах, в эскадрилье
сразу заговорили как о специалисте высокого класса. Среди механиков
действительной службы он был самым опытным. Набавив себе два года, он, еще
мальчишкой, в середине войны ушел в армию и сразу попал в ШМАС [6].
Инструмент, которым пользовался его предшественник, Князев сдал в
техническую комнату. В огромные сумки он положил свой инструмент -
никелированный, плакированный, кадмированный. Он собрал этот инструмент с
тех самолетов, которые были списаны за время его службы, и возил его с собой
из части в часть. За какой-то месяц Князев изготовил столько вспомогательной
оснастки, столько сконструировал приспособлений, что Пучков, давая механикам
указания, в шутку говаривал: "Я боюсь, как бы наш новый механик не приступил
к усовершенствованию аэродинамических качеств самолета. Мне даже приснилось,
что, придя к ТУ-2, я увидел на его стеллажах незнакомый самолет, который
официально назывался "Князь-1".
И Пучков часто напоминал этому эскадрильному рационализатору, что
усовершенствование конструкции самолетов НИАС запрещает под страхом судебной
ответственности.
"Наверное, Князев все еще помнит, как я занимался с ним строевой
подготовкой и наложил взыскание за дрель", - подумал Громов, подходя к
обитому дюралью столу, стоящему у пожарного щита самолета.
- А... помощничек... - сказал Князев, вылезая из кабины
летчика-инструктора. - Иди покури пока. А я откорректирую план работы...
Громов в курилку не пошел. Князев поручил ему кое-какие второстепенные
работы и, когда Громов их выполнил, пошел проверять.
- Ты не обижайся. Так положено. Дело-то больно ответственное. Самолет
пойдет на максимальную высоту...
- Я слишком уважаю порядки, чтобы обижаться.
- Ну ладно, сделано на совесть, - заметил Князев после осмотра.
Он взял Громова за локоть и, шагая скользяще-ковыляющей походкой, повел
его за самолет, в негустую траву.
- Переживаешь ты здорово. Осунулся. Это хорошо, если переживаешь за
аварию. А если из-за академии, то зря. Ведь скоро демобилизация, а ты в
академию задумал... Меня, например, посылай хоть в Академию генерального
штаба - не поеду.
Громов узнал, что Князев вырос в рабочей семье, что братья у него -
офицеры-артиллеристы, сестра - студентка. А он после демобилизации никуда не
пойдет, кроме экскаваторного завода. И будет доволен, если станет
машинистом-испытателем экскаваторов. Князев так подробно охарактеризовал и
завод, где работал его отец, и марки экскаваторов, которые на заводе делали,
что Громову показалось, будто этот механик недавно вернулся из отпуска.
Громов только усмехался про себя: "До чего же я и этот "технарь" разные
люди. Я хоть в мечтах вижу себя офицером, потом генералом, а он хочет быть
простым рабочим. Какая мизерность цели! Какая бедность воображения! И этот
человек - мой начальник!"
Громов всерьез считал, что все люди - будь то слесарь или прачка,
солдат или сержант - так же страстно, как и он, жаждут должностного
повышения. И если кто-нибудь из них так и остался слесарем, прачкой,
солдатом или сержантом, то только потому, что у этих людей очень
ограниченные способности. Он искренне был убежден, что все наиболее
активные, волевые, целеустремленные люди рано или поздно становились