"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

К босым ногам его - в комнате было душно, хотя оба окна были
раскрыты, - то и дело подбегала Наташенька. Круглолицая, голубоглазая, с
правильными чертами лица, с голубой ленточкой в волосах, в голубом коротком
платьице, она была не в меру подвижна и озорна.
Мать и отец ей, видно, надоели, да она и побаивалась приставать к ним,
поэтому то и дело вскакивала к Игорю на колени и, взяв одну или две
фотокарточки, съезжала на пол и бежала в угол комнаты. Там, на простыне, у
нее лежали три куклы. Карточки она складывала около их голов, причем у
Чучелки - так называлась кукла с растрепанными льняными волосами - была
всего одна карточка, а у других по целой горке.
- Ты Чучелка, ты немытая. Я тебе больше не дам... Тебе не дам, -
приговаривала девочка.
Затем Наташа вытащила откуда-то электрический утюг со шнуром и
приложила штепсель к уху:
- П-а-пы нет дома... П-а-па на полетах, - говорила она, нежно
растягивая первое слово.
Беленький перехватил взгляд Игоря и пояснил:
- Это она отвечает на телефонный звонок...
- А ты скажи, кто у телефона... - спросил девочку Игорь.
- Наташа... Наташа Беленькая слушает, - продолжала играть девочка.
- Скажи: Наталья Ефимовна. Ты ведь папина? Да? - продолжал Игорь.
- Я не Наташа Ефимовна, а Наташа Леновна, я бабушкина и дедушкина, -
серьезно ответила девочка.
Игорь и Ефим рассмеялись.
- А где дедушка и бабушка живут? - спросил отец, почему-то щипнув ус.
Наташа бросила шнур и, взобравшись на колени Игоря, сведя брови к
переносью, быстро и сосредоточенно стала искать нужную ей фотокарточку.
- Вот тут... рядом, рядом, - обернулась она к Игорю, ткнув пальцем в
каменный дом с колоннами на фасаде.
Игорь взял фотокарточку, и сердце его екнуло: он узнал дом, в подвал
которого немцы согнали их перед отправкой в Германию...
- Это тот самый? - спросил он старшего лейтенанта.
- Тот самый... - подтвердил Беленький. По пути в Мисхор он заезжал к
родителям и теперь сообщил другу, что в том доме разместился
сельскохозяйственный техникум, его подвалы заняты под склады, а на фасаде
повесили табличку: "Памятник архитектуры XIX века. Охраняется законом".
- Другую табличку надо повесить. Надо написать: в подвалах этого дома
фашисты кости дробили нашим людям... Эх, Фима, сколько было таких подвалов
на Украине, в Белоруссии, под Ржевом? А сейчас и следа, поди, не найдешь...
- Жизнь есть жизнь, - тихо отозвался Беленький, - зарастают раны войны
и на земле и в душах людей...
- На земле - да. А в душах... Не у всех людей. Нет! Проснешься иногда
ночью и вдруг увидишь ясно, как мы бежали из города, как нас перехватили
немцы, согнали для отправки в Германию, как мы из вагона через ту страшную
дыру вываливались на грохочущее полотно и как разрезало пополам твоего брата
Кольку... Вспомнишь и спросишь себя: все ли ты сделал, чтобы больше этого не
случилось? Иногда так заведешься, что хочется ночью идти на стоянку...
- Пучков говорит, что ты хороший техник. Офицером бы тебе надо быть,
Игорь... - задумчиво сказал Беленький.
- И рад бы в рай, да грехи не пускают!.. - в сердцах воскликнул Корнев.