"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

полковника Грунина, стоящего у гроба. - Нелепый случай вырвал из наших рядов
старшего лейтенанта Беленького. Тяжело умирать молодым. Тяжело и нам
хоронить, тем более - молодого...
Полковник склонил голову к изголовью погибшего и замолчал.
В толпе послышались глухие рыдания.
Полковник говорил минут пять, и каждый раз, когда он делал паузы, были
слышны всхлипывания и тяжелые вздохи.
Брови Корнева сами сходились к переносице. Он потер их кулаком, потом
опустил руки на древко заступа.
После гражданской панихиды откуда-то вынырнул могильщик. В его руках
был молоток, в зубах - гвозди. Гроб накрыли крышкой, и могильщик стал
приколачивать. Мать и жена Беленького зарыдали, Мать, которую поддерживали
старшина Князев и Зина, опустилась перед гробом на колени, рыхлая земля
потекла из-под ее колен в могилу. Казалось, она вот-вот свалится.
Зине стало плохо, и ее подменил майор Шагов.
Когда опускали гроб, старушка забилась, изо всех сил стала рваться к
могиле.
Грянули залпы похоронного салюта. С тополя упали на крышку зеленые
листья. Каждый человек взял горсть земли и бросил. Игорь сделал то же самое,
но мелкие комья сами проскальзывали между пальцев, вдруг ставших ватными. Он
стоял над последним пристанищем друга, против его матери, и смотрел то на
нее, то на майора Шагова.
Корнев перед вылетом своей машины видел, как Шагов отчитывал за что-то
Ефима, и почему-то подумал, что майор бросил ему в лицо именно то обвинение,
о чем рассказал ему друг перед своим последним полетом.
Сейчас это подозрение Корнева окрепло в нем: уж слишком растерянно вел
себя майор Шагов. То он осматривал плиты на соседних могилах, то хватался за
гроб, то вдруг отдергивал руки, будто гроб обжигал пальцы...
Сейчас Шагов, удерживая вместе с Князевым бьющуюся в его руках мать
погибшего, взглянул на Корнева, очевидно, прося заменить его на столь
тяжелом посту. Игорь подумал опять:
"Да, да, он грозил Ефиму. Он чем-то угрожал ему перед вылетом... И,
может, Беленький решил не возвращаться из полета..." От этой мысли все
напряглось в Игоре. Он перепрыгнул через могилу.
- Отойдите, товарищ майор... - сказал он, беря мать друга под руку.
Шагов поспешно отошел, не поднимая взгляда.
Могила становилась все мельче и мельче. Мать Беленького уже совсем не
владела собой. Князев и Корнев еле удерживали ее.
"Русские матери... - думал Игорь. - Сколько ваших сынов без времени
легло в могилу... В войну не видели вы, как их хоронили, но разве это
облегчало ваше горе? И все-таки у вас есть утешение - ваши сыны отстояли
Родину, жизнь своих детей... А в чем ты, Прасковья Ивановна, в чем ты, Лена,
найдешь утешение? Мы живы, а он?.. Неужели не захотел жить, боясь
преследования за свое безвинное прошлое? Он ведь вынужден был пойти на
это... Знаю, Фима, тяжко жить с грузом в душе, но ведь это глупо - с разгона
в землю..."
Игорь простер вдруг над могилой свою длинную руку, воскликнул,
обращаясь к Шагову и Громову:
- Товарищи, что же по своим-то бьете?..
Остальные его не поняли.