"В.И.Крыжановская(Рочестер). Мертвая петля " - читать интересную книгу автора

чёртовой прабабушке женишься.
- Ещё бы, - вмешался повар, размахивая ложкой, которую держал в
руках. - В мясной забрали больше трёхсот рублей, и того гляди, креди
закроют, а в молочной и зеленной тоже давно не плачено. А какое у нас меню?
Тьфу! Разве это обед в княжеском доме? Коли перемены не будет, я двадцатого
числа от места отказываюсь. Право, стыдно нос показать в лавке. Да я сам за
последний месяц жалованье не получал.
- Всё равно как я, - со вздохом проворчал швейцар. - Мне ещё за два
месяца должны. Ливрея вся сносилась; полюбуйтесь, какую заплату мне жена на
локтю поставила; даже не отдали портному в починку. Кабы не дети, да большая
комната с кухней, я бы давно ушёл.
- Очень просто, что убежишь от энтакого дома. Работы сверх головы. Вот
уж пять часов, а у меня куска во рту не было. Даже и "чаев" нет, потому
никто из настоящих господ к нам не ездит, - презрительно прибавил Петр.
- А что это за жидовка такая? С толкучки что ли? - осведомился
Прокофий, слушавший молча и грустно понурив голову. - Там из старьёвщиков
есть очинно богатые! Вот, к примеру, Мовша Майдель, у которого я пальто и
другие вещи покупаю, большие деньги имеет, да и дочь у него, кажется, есть.
- Вот ещё! Что выдумали! - захихикал молодой лакей. - Нет, наша будущая
княгиня другого сорта; ейный "тателе" миллионщик, банкир Аронштейн, а она у
него единственная дочь. У одного из братьев в Киеве огромадный сахарный
завод; а другой Аронштейн богатющий лесоторговец в Вильне. Я его знаю, он
теперича здесь. Его камердинер мне двоюродным братом приходится; вот он то
мне и рассказал все новости.
- Как же это князь может жениться на жидовке, когда наш закон запрещает
нехристей за себя брать? - не сдавался Прокофий, хватаясь за это
соображение, как утопающий за соломинку. На это Петр в ответ только
презрительно свистнул.
- Ну, это свадьбе не помеха. Она крестится, только и всего. Вообче,
почтеннейший Прокофий Емельяныч, всему этому тиранству, на счёт веры, конец
приходит. Не дальше как позавчера я слышал, как барин с сенатором Алымовым о
том говорили, что в Питере это - решенное дело, и что будет объявлена
свобода веры; тогда всякий женится на ком угодно, даже веру себе выберет кто
какую захочет. Я вам предсказываю так же верно, как прозываюсь Петром
Биелковским, что тогда много русских перейдёт в нашу свенту виру
католическу!
- То правда, - поддержал его повар, заядлый поляк и фанатик, подобно
Петру. - Потому наша вира католическа - панска вира, а ваша православна -
хамска для быдла, для голодрапанцев.
Оба поляка были рады задеть за живое их непримиримого врага - Прокофия,
не менее стойко защищавшего всегда своё православие, национальность. Но тот,
в ответ на оскорбление, плюнул в сердцах повару в лицо и пошёл в дом.
- А, пшеклентый москаль, - заревел повар, бросаясь ему во след с
поднятой ложкой в руке, - ты за это поплатишься.
Ссора, вероятно, закончилась бы свалкой, в которой принял бы участие и
конюх с вожжами в руках, но в это время лихач влетел в ворота и остановился
у большого подъезда. Люди поспешно разошлись.
- Папа дома? - спросил приехавший на извозчике юный камер-паж.
- Никак нет! - Его сиятельство в десять утра изволили выехать, -
ответил Петр, помогая ему выйти из экипажа.