"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Дымчатый бокал" - читать интересную книгу автора

Человек взял молчаливый бокал в пальцы правой руки и приблизил его к губам.
Терпкое вино ожгло губы. И отодвинутый бокал стоял снова - полный до краев,
прижимаясь рубиновой влагой к верхней золотой каемке стекла.
Первые дни одноногий гость, вшагнувший своей круглой стеклянной пяткой
в жизнь любителя раритетов, вел себя скромно и почти добродушно. Отдавая
глотки, он тотчас же аккуратно задергивался винной влагой по самый
золоченый краешек своего стекла. Он умел быть разнообразным: один глоток
давал чувство пряной неги, другой - ядовитыми иглами вкалывался в язык,
третий - опутывал мозг в дымчато-алую паутину. Бокал стал вскоре для
человека, приобретшего его, чем-то вроде вкусовой лампы. При свете его
кровавящихся капель человек читал и перечитывал свои книги, делал наброски
в тетрадях. Опорожненный почти до дна, бокал тотчас же наполнялся по
золотой край, снова предлагая себя губам. Человек стал пить... Он
запрокидывал бокалу прозрачную пятку раз за разом. В мозгу плясали рдяные
капли. Мысли ударялись друг о друга, рассыпаясь огненной пылью искр.
Опорожненная влага восходила вновь, как восходит солнце, казалось бы,
наповал убитое закатом и погребенное ночью. Человек пил при свете дня, при
свете луны и в тьме безлунья. Стекло цокало о зубы: "Еще и еще!"
Однажды человек, засыпая, опрокинул бокал. Наутро, проснувшись, он
увидел всю комнату залитой темно-красной жидкостью. Жидкость, дыша терпким
винным дыханием, подступала к свесившемуся краю одеяла. Посреди комнаты,
тычась о ножки стола, плавал ночной туфель. Снизу, из соседской квартиры,
пришли узнать, в чем дело: сквозь потолок проступали какие-то непонятные
красные пятна. Человек, засунув руку по локоть, с трудом отыскал
виноточащий бокал. Он поставил бокал, облепленный винной сукровицей, на
стол, и тотчас же вверх, к золотому ободку вспрыгнула темно-красная влага.
Человек выпил залпом и стал приводить комнату в порядок.
Иногда дымчатые грани бокала - особенно после десятка-другого
прикосновений к ним - казались владельцу его стеклистым дымком,
подымающимся от костра. Иной раз в золотом ободке, обегающем край
стеклянной вгиби, мнилась какая-то смеющаяся золотыми пломбами подлая
улыбка.
Однажды - это было в ясный солнечный день, когда внутрь красных капель
впрыгивали рдяные искры,- человек, запрокидывая бокал, случайно заметил,
что у дна его какой-то зигзаг, сочетание знаков, пожалуй, букв. Но проступь
знаков тотчас же задернулась новым наплывом вина, подступившего к самому
верху бокала. Человек опять опорожнил бокал, стараясь схватить глазом
убегающие буквы. Но темно-красная жидкость вновь задернулась раньше, чем он
успел выхватить смысл надписи. Помнилась только первая альфовидная буква -
и смутное ощущение десяти или одиннадцати знаков., следовавших за ней.
"Еще раз",- подумал человек и снова быстро выпил бокал. Где-то из
середины - тонкой мачтой с реей поперек - взметнулось,- и через мгновение
слово затонуло в вине, как корабль, давший пробоину. Человек еще раз поднял
бокал к губам. Он пил медленно, с усилием. Слово, шевеля одиннадцатью
буквами, вплывало в глаза, но их задернуло мутью, и человек не мог понять,
что он видит.
С этого дня началась игра глаза с бокалом. Шансы были явно неравными.
От двух-трех толчков алкоголя мозг задергивало в дымчатый туман. Человек,
ставший собственником непрочитанной надписи, редко когда переступал теперь
порог своего дома. На подоконниках его окон на палец наросло пыли. Занавеси