"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Московские вывески (Очерк)" - читать интересную книгу автора

обезбуквления слов, вписанных в фрамуги: "ЧАЙ" вдруг превращается в "АЙ";
"ПИВО" в "ПВО" а там и в "ВО".
В случайных на первый взгляд сочетаниях тех или иных крашеных железных
листов при долгом их наблюдении замечается особливая закономерность,
какой-то смутно проявленный закон повтора: так, за описанным выше
сочетанием образов сена и гроба - корма и смерти - незачем идти в дальний
конец Бутырской: гораздо ближе, на Красной Пресне, может быть отыскан
"повтор" - узкая красная дверь меж двух примкнутых друг к другу вывесок.
От порога налево:

"ИЗГОТОВЛЕНИЕ ГРОБОВ",

направо:

"СТОЛОВАЯ "ВЕНЕРА".

Рассеянным лучше не ходить.
Для меня есть что-то притягивающее в нарисованных над меховыми
магазинами и витринами портняжных мастерских лицах и фигурах специфически
вывесочных людей: тела их как-то беспомощно вдеты внутрь мехов и клешей; им
нельзя пошевелиться, не нарушив симметрии аккуратно проглаженных складок;
зрительным осям их четко обведенных глаз никогда не дано пересечься:
параллелями они уходят в бесконечность; и не оттого ли их мелово-белые лица
всегда недоуменны и чуть испуганны.
Еще в довоенное время мне пришлось быть свидетелем курьезного факта: в
окраинную фотографию вошел смущенный малорослый солдатик и вынул из-за
обшлага шинели пачку снятых с него карточек.
- Как так? У меня на погонах 132. А вот тут,- солдат ткнул пальцем в
фотографию,- вышло 133. Непорядок.
Из путаных и смущенных объяснений я уяснил лишь одно: дешевая
окраинная фотография, снимавшая массами, в дни воскресных отпусков, солдат,
имела на них всех одно готовое туловище-клише, к которому защелки аппарата
приставляли лишь головы. Так получалось дешевле. Придирчивых заказчиков,
мнительно всматривающихся в почти невидимые и смутные цифры поверх погон,
вероятно, было немного. Несомненно, фотографу удалось открыть основной
принцип быта: все индивидуальное, различающее "я" от "я", в практике и
догме быта лишь приставляется и примысливается к готовым, общим на всех,
стылым формам: либо под обруч, либо на колодку. И вывески - в огромном их
большинстве,- усвоившие этот пафос быта, умеют гораздо вернее кистями своих
маляров, чем искусство кистями художников, взять в крепкий и верный обвод
основное быта. Холсты, повешенные вдоль никогда не закрывающихся уличных
коридоров, довольствуются бытом.

3

Чисто практическое задание вывески, выставившейся своими знаками и
буквами,- так или иначе взять улицу, вогнать в дверь, над которой она
повешена, возможно больше платежеспособных прохожих.
Вывеска ищет максимума глаз в минимума времени. Для этого ей нужно
предельно растянуть радиус своего зрительного воздействия и выиграть время,