"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Москва в первый год войны (Физиологические очерки)" - читать интересную книгу автора

верблюду в игольное ушко, чем...
И тут же, проводив благопожеланием удаляющуюся спину, Повоюй Повоюевич
ищет, с кем бы "добеседовать" и объяснить, что нет, мол, таких глупых
верблюдов, которые лезли бы в ушко иглы, как в ворота, но что вот
"верблюд", что по церковнославянски означает канат,- тот мог предпринять
эту затею "с нечересчур годными средствами",- подобно тому, как Наполеон I
"вервь, велблудом себя возмнившая"... И дальше - по плану речи - должно
следовать уподобление, за сим - развитие и, наконец, вывод или мораль.
Однако сейчас достаточно подготовленного слушателя поблизости не
видится - и автор несостоявшейся ораторской "хрии" решает изъяснить свою
мысль проще, популярнее и нагляднее.
Поманив палкой мальчишек, играющих у ящика с песком, он предлагает им
загадку:
Имя звериное - длиной всего в два слога:
И первый, и второй читай наоборот.
(Ребята, переглядываясь и повторяя промеж себя "два слога наоборот",
остановили теперь глаза на поднятом восклицательным знаком пальце дяденьки
Повоюя.)
Старик заканчивает:
Европу слопало оно, а не сыта утроба.
И все ж, брат, от ворот российских поворот.
Пауза. Озадаченные мальчуганы стоят с размышляющими физиономиями.
Тогда на помощь им приходит желтая палка. Она чертит на земле крупными
вихлястыми буквами:

ТИГР ЕЛ.

На лице веснушчатого круглолицего мальчонки смутно проступает свет
внутреннего понимания. У других солнце еще, говоря тем же стилем, задернуто
облаками.
Тогда палка резким движением рассекает шесть букв на два слова: "тиг
рел".
- Читай наоборот.
- Гитлер?
- Гитлер. Я первый догадался.
- Врешь, я с самого начала!
Палка водворяется на старое место - под тяжелые ладони дяденьки
Повоюя.
В ясный день скамья в воротах превращается в судейскую трибуну. Старик
принимает на себя роль арбитра во всевозможного рода состязаниях: метании
камешков на дальность, на точность попадания, в фехтовании на палках и
прочих воинственных играх. В дело пускаются даже карманные часы судьи - для
счета "таймов",- что придает игре вящую серьезность и ожесточение. Отметки,
журнал стрельбы ведутся мелом на стене. Иногда и вспухающими шишками на
лбах участников состязаний.
Любимая игра: "в полевой караул". Повоюй Повоюевич из дежурного по
дому превращается в дежурного по сторожевому охранению. На Арбат и в
переулок выставляются пикеты, часовым придаются подчаски, из уха в ухо
шепотом скользят пропуск и отзыв. Теперь уже вся площадь домоуправления
оцеплена двумя-тремя дюжинами зорких детских глаз.