"Сигизмунд Кржижановский. Четки" - читать интересную книгу автора

Сигизмунд КРЖИЖАНОВСКИЙ

ЧЁТКИ



I

Я всегда предпочитал прямые и ломаные линии городских улиц извиву и
кружениям полевого просёлка. Даже пригородное подобие природы, с вялыми
пыльными травами у обочин шоссе, с тонкостволыми чахлыми рощицами в дюжину
берёзок, с лесом, где деревья вперемежку с пнями, а на лопастях папоротника
налипь рваной бумаги, - пугает меня. Природа огромна, я - мал: ей со мною
неинтересно. Мне с нею - тоже. В городе, среди придуманных нами площадей,
кирпичных вертикалей, чугунных и каменных оград, - я, придумыватель мыслей
и книг, кажусь себе как-то значительнее и нужнее, а здесь, в поле,
подставленном под небо, я, тщетно пытающийся исшагать простор, затерянный и
крохотный, кажусь себе осмеянным и обиженным. На природу с квадрата холста,
из тисков рамы, с подклеенным снизу номерком, я ещё, скрепя сердце,
согласен: тут я смотрю её. А там, в поле, небом прикрытом, она смотрит меня,
вернее сквозь меня, в какие-то свои вечные дали, мне, тленному, с жизнью
длиною в миг, чужие и невнятные.
И в тот день (было прозрачное сентябрьское предвечерне) я вышел за
шлагбаум не так, не просто, не прогулки ради, а за делом: мне нужно было
одолжить у небополя на час-два чувство малости и затерянности. Одно место во
второй главе моей работы, требующее именно этой эмоции, никак не давалось
среди стен. Делать было нечего.
Я прошёл уже около версты от заставы. Глаз, привыкший кружить путаницами
улиц и стен, ёрзать среди пестрот, втянувшийся в дробность и разорванность
городского восприятия, тщетно искал деталей и мельков: зелень - синь,
небо - земля - и всё. Поэтому понятна радость глаза, когда удалось-таки
ему, обежав горизонт, сыскать в просторах поля - мелочь: человека. Человек
возник как-то сразу и нежданно близко: он стоял в мятой траве, у края
дороги, сосредоточенно шаря палкой по земле. Палка терпеливо перебирала и
пригинала к земле травинку за травинкой. Человек (он был очень стар),
наклонив и без того сутулую спину к земле, очевидно, искал что-то,
оброненное в травы: свисшие с его носа очки недовольно круглились.
Поравнявшись со стариком, я коснулся шляпы.
- Не помочь ли вам?
Старик не отвечал и ещё ниже пригнулся к травам, - и вдруг круглые
стёкла очков, мелькнув чёрной оправой, прыгнули в траву. Старик растерянно
ловил воздух руками, с таким видом, как если б вместе со стеклами уронил в
траву и глаза. Быстро нагнувшись, я поднял за тонкий стальной заушник очки:
- Вот видите, не надо брезгать помощью. Скажите, что вы потеряли?
Старик долго протирал пыльные стекла:
- Тут... в траве - la*.
- Что?
- Ну да, я уронил - ля-диез: с первой приписной линейки.
И он опять принялся шарить в траве. Изумлённый, следя за движениями
палки, я заметил: в зелёной путанице травинок что-то вдруг сверкнуло пучком