"Сигизмунд Кржижановский. Мишени наступают" - читать интересную книгу автора

Шоссе было пусто. Вдруг, на закраине его, показался оркестр. Зачем?
Ветер, дующий в спину, гнал и людей и тучи вперёд. В голубых просветах
заблистало солнце; заблестели и трубы оркестра, который вдруг показался
лейтенанту сбившимся в кучу стадом зверей, над суконной шерстью которых
торчали медные пасти, клыки и вытянутые раструбчатые морды. Вдруг стадо
заревело, раскачивая воздух в такт и толкая колонну туда же, куда гнал всё
крепчавший, до свиста в ушах, ветер. Боль в ноге исчезла. Почти переходя в
бег, колонна достигла вершин небольшого всхолмья, откуда было видно на
несколько километров вперёд. Навстречу, по разрыхленному полю, скакали два
всадника на вспененных конях. <От кого они бегут?> - подумал Энде и поднял
глаза к тому направлению, откуда двигался конный патруль. Прямо на колонну
шла длинная - от края до края поля - шеренга странных плоских человечьих
пёстрых существ. Хотя солнце прорвалось сквозь синие окна меж облаков, но
впереди колонны ползли клочья тумана - и шеренга наступающих мишеней была
недостаточно ясно видна. Но можно было различить молча идущие пёстрые (как
это ни странно) тени людей, которые, прижав к грудям тени винтовок, молча,
без единой тени звука, шли и шли вперёд.
Энде слышал голос батальонного, старающийся не быть унесённым ветром,
несущимся в сторону мишеней-людей:
- Солдаты, сколько раз мы учились колке соломенных чучел, неужели
теперь...
Ветер оторвал конец фразы. Лейтенант увидел, что в первой полуроте
примыкают штыки. Он автоматически повторил не услышанную им команду.
Наступающие мишени были в трёхстах шагах. Передняя цепь, наклонив штыки,
вслед за серыми струями тумана, побежала вперёд. Энде поднял руку (голоса в
горле не было) - и резервная цепь двинулась вперёд. И именно в это
мгновение, меж началом и концом безмолвной команды, вокруг головы Энде
засвистали так знакомые его уху пули.
- Мишени стреляют.
- Эти плоские тоже умеют.
- Носилки.
- Убитых не убьёшь, а они...
Что-то острое и тугое, как растянутая до предела резина, ударило под
хрящ левого плеча Энде. Он терял сознание не сразу, а по дробям: сначала он
видел бегущих вокруг него людей - потом рваные тучи за прокинулись над его
глазами - потом одинокую плоскую фигуру человека-мишени, который шёл прямо
на него: всё тело мишени было из тысячи глаз, раскрытых тысячью пуль. Она
шла, эта грубо раскрашенная мишень, качаясь на деревянных ногах и тупо глядя
вперёд круглыми, как пули, глазами: дальше - но дальше сознание лейтенанта
Энде защёлкнулось, как объектив фотоаппарата.
Войска бежали. В плане была, как и предупреждал автор плана, неточность.
Две части армии, заслон и бьющие в тыл мишеням главные силы, были разлучены
стратегической тайной. Одна часть армии стреляла по другой, - и узнать об
этом было нельзя, поскольку их разделяла линия движущихся мишеней. Лейтенант
Энде не мог бежать, с ним было кончено, но всё окружающее его многоножие
бежало, роняя винтовки и знамёна. Ещё раньше оставили город штаб и
магистрат. Все препятствия, все барьеры, стоящие перед наступательным маршем
расстрелянных мишеней, пали.
Но всё же того, чего ждали все, не произошло. Когда большее становится
наименьшим, тогда малое претендует на роль наибольшего. У края огородов,