"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора На первом дуэте голос певицы взлетел на недосягаемую высоту так, что
время, казалось бы, остановилось. Хедер стояла за кулисами и иногда посматривала вокруг - вот те пчелки, что пока не танцуют, с отпавшими челюстями и благоговением в глазах. Вот нервничающий тенор, чего он тут прыгает, пусть распевается. Но нет, голос дивы подобен магниту и, не дослушав, уйти невозможно. Джерард. Что-то в его лице задержало Хедер. Восхищен - да. Удивлен - да. Но как-то странно удивлен. - Не может быть, не может быть, - говорил он, покачивая головой. - Нет, ну надо же... не может быть! Тонкая, знакомая улыбка тронула его губы. А через минуту, стоило Хедер отвернуться, он уже нырнул в декорации, и только его видели. Больше ни один человек за кулисами не пошевелился! Что он задумал? По спине Хедер пробежал холодок. Пусть только попробует выкинуть какую-нибудь штуку. Приближалось время третьего дуэта, и это волнение так захватило мистрессу, что она даже забыла о Джерарде. Тенор нервничал очень сильно и Хедер испугалась, как бы не пропал голос у певца. Но все оказалось еще хуже! За пять минут до выхода этот господин куда-то убежал, а посланная на поиски Фиалка пришла, не зная, плакать или смеяться, и сказала, что тенор сидит в уборной и явно оттуда не выйдет в эти пять минут. Хедер поглядела на часы и сочла уместным объявить антракт. Пусть люди погуляют, подышат, поделятся впечатлениями. Дива Мариско жеманно улыбнулась, отправляясь в гримерку, прощебетала, что все очень прилично, что театр "маленький, но милый, душа моя, очень милый", и что она надеется исполнить третий дуэт "с кем-нибудь весьма симпатичным, вы же подобрали, верно?" Хедер партии по отдельности и приходить только на представление. Может, еще удастся заменить тенора? Но кем??? Мальчики, бегающие при театре, все одно не потянут... Маранжьез сообщила, что певец вроде как оклемался за антракт и даже возможно будет здесь! Занавес пополз вверх. Первые завораживающие ноты. Музыка Дорра всегда находилась на грани приличия - дерзкая, напряженная, нереально чувственная. Мариско играючи продемонстрировала парочку переливов нижнего регистра - этакое любовное мурлыкание львицы. Под мужчинами в зале явно вспотели даже сиденья. Хедер всерьез забеспокоилась, не выпустят ли рабочие сцены из рук канаты. Этим деревенским битюгам в принципе было наплевать на высокое искусство, но тут шел однозначный призыв не к сердцу и разуму, а к плоти человеческой, которая, как известно, слаба. Маранжьез со свистом втянула воздух и, глянув на мистрессу, развела руками - мол, запредельно. Нам до этого далеко. Где-то в глубине, покусай его псы, замаячил застегивающий штаны тенор. Выражение его лица было кислым и задумчивым - а не вернуться ли обратно в уборную. Хедер энергичными и не очень приличными жестами пыталась показать ему, что уже пора. Но незадачливый певец еще и не дополз до своего края сцены, а уже опоздал. Кто-то очень удивленно выматерился. Кажется, это была Джорданна. - Мадам Хедер, - зашептала подбежавшая Рэми. - Боже мой, мадам Хедер... - Это не боже, Рэми, - спокойным голосом смертницы отозвалась мистресса. - Это - идиот. |
|
|